1. Святые добродетели подобны лествице Иакова; а потреб­ные страсти — узам, спадшим с верховного Петра. Добродете­ли, будучи связаны одна с другою, производящего возводят на небо; а страсти, одна другую рождая, и одна другою укрепля­ясь, низвергают в бездну. И как мы ныне слышали от безумно­го гнева, что памятозлобие есть одно из собственных порождений его: то по порядку будем теперь об нем и говорить.

2. Памятозлобие есть исполнение гнева, хранение согреше­ний, ненависть к правде, пагуба добродетелей, ржавчина души, червь ума, посрамление молитвы, пресечение моления, от­чуждение любви, гвоздь, вонзенный в душу, неприятное чув­ство, в огорчении с услаждением любимое, грех непрестающий, законопреступление неусыпающее, злоба повсечасная.

3. Памятозлобие, сия темная и гнусная страсть, есть одна из тех страстей, которые рождаются, а не рождают, или еще и рождают. Мы не намерены много об ней говорить.

4. Преставший от гнева убил памятозлобие; ибо доколе отец жив, дотоле бывает и чадородие.

5. Кто приобрел любовь, тот устранился от вражды; враж­дующий же собирает себе безвременные труды.

6. Трапеза любви разоряет ненависть; и дары искренние смягчают душу. Но трапеза без внимания есть матерь дерзос­ти; и чрез окно любви вскакивает чревообъядение.

7. Видал я, что ненависть расторгала долговременные узы блудной любви; а потом памятозлобие чудным образом не попускало им вновь соединяться. Дивное зрелище! Бес беса вра­чует; но может быть, это дело не бесов, но Провидения Божия.

8. Памятозлобие далеко от твердой естественной любви, но блуд удобно приближается к ней, как иногда видим в го­лубе кроющихся вшей.

9. Памятозлобствуя, памятозлобствуй на бесов, и враж­дуя, враждуй против твоей плоти непрестанно. Ибо плоть сия есть друг неблагодарный и льстивый: чем более мы ей угождаем: тем более она нам вредит.

10. Памятозлобие есть лукавый толковник писания, кото­рый толкует речения Духа по своему разумению. Да посрам­ляет его молитва, дарованная нам Иисусом, которой мы не можем произносить с Ним, имея памятозлобие.

11. Когда после многого подвига ты не возможешь исторг­нуть сие терние: тогда кайся и смиряйся по крайней мере на словах перед тем, на кого злобишься, чтобы ты, устыдив­шись долговременного перед ним лицемерия, возмог совер­шенно полюбить его, будучи жегом совестию, как огнем.

12. Не тогда узнаешь, что ты совершенно избавился от сей гнилости, когда помолишься об оскорбившем, или за зло воз­дашь ему дарами, или пригласишь его на трапезу: но когда, услышав, что он впал в некое злоключение душевное или телесное, восскорбишь о нем, как о себе, и прослезишься.

13. Памятозлобный безмолвник есть аспид, скрывающий­ся в норе, который носит в себе яд смертоносный.

14. Воспоминание страданий Иисусовых исцелит памятозло­бие, сильно пострамляемое Его незлобием. В дереве, внутри гнилом, зарождается червь; а в видимо кротких и безмолвных, но не поистине таковых, скрывается продолжительный гнев. Кто извергает из себя гнев, тот получает прощение грехов; а кто прилепляется к нему, тот лишается милосердия Божия.

15. Некоторые взяли на себя труды и подвиги, чтобы по­лучить прощение; но человек непомнящий зла опередил их. Отпустите мало, и отпустят вам много (Лк. 6,37).16. Непамятозлобие есть знак истинного покаяния; а кто содержит в сердце памятозлобие, и думает, что он творит покаяние, тот подобен человеку, которому во сне представля­ется, что он бежит.

17. Видал я зараженных памятозлобием, которые увещева­ли других забыть обиды, а потом, устыдившись слов своих, страсть сию оставили.

18. Никто не думай, что сия мрачная страсть маловажна; ибо часто она вкрадывается и в духовных мужей.
Степень девятая. Вступивший на нее с дерзновением да просит раз­решения грехов у Спасителя Иисуса.

1. Никто из благомудрствующих, как я думаю, не будет противоречить тому, что от ненависти и памятозлобия рожда­ется злословие. И так оно после своих родоначальников по порядку мною и предлагается.

2. Злословие есть исчадие ненависти, тонкий недуг; боль­шая сокровенная и таящаяся пиявица, которая высасывает и истребляет кровь любви; лицемерие любви; причина осквер­нения и отягощения сердца; истребление чистоты.

3. Некоторые отроковицы грешат бесстыдно; а другие тай­но, и со стыдливостью, но предаются еще лютейшим поро­кам, нежели первые. Тоже можно видеть и в страстях бесчес­тия. Много тайно лукавых отроковиц, каковы: лицемерие, лукавство, печаль, памятозлобие и сердечная клевета, кои видимо представляют одно, а внутренно взирают на другое.

4. Услышав, что некоторые злословят ближних, я запре­тил им; делатели же сего зла в извинение отвечали, что они делают это из любви и попечения о злословимом. Но я сказал им: "Оставьте такую любовь, чтобы не оказалось ложным сказанное: оклеветающаго тай искренняго своего, сего изгонях (Пс. 100,5). Если ты истинно любишь ближнего, как говоришь, то не осмеивай его, а молись о нем втайне; ибо сей образ любви приятен Богу. Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник в числе убийц; но в одно мгновение произошла с ними чудная перемена.

5. Кто хочет победить духа злословия, тот пусть приписы­вает вину не согрешающему, но подущающему его бесу. Ибо никто не желает грешить против Бога, хотя каждый из нас согрешает не по принуждению.

6. Видел я согрешившего явно, но втайне покаявшегося; и тот, которого я осудил как блудника, был уже целомудрен у Бога, умилостивив Его чистосердечным обращением.

7. Никогда не стыдись того, кто перед тобою злословит ближнего; но лучше скажи ему: "Перестань, брат, я ежеднев­но падаю в лютейшие грехи, и как могу его осуждать?" Ты сделаешь таким образом два добра, и одним пластырем исце­лишь и себя и ближнего. Это один из самых кратких путей к получению прощения грехов, т. е. чтобы никого не осуждать. Ибо сказано: не судите, и не судят вам (Лк. 6,37).

8. Как огонь противен воде, так и кающемуся несродно судить. Если бы ты увидел кого-нибудь согрешающего даже при самом исходе души из тела, то и тогда не осуждай его; ибо суд Божий неизвестен людям. Некоторые явно впадали в великие согрешения, но большие добродетели совершали втай­не; и те, которые любили осмеивать их, обманулись, гоняясь за дымом и не видя солнца.

9. Послушайте меня, послушайте, злые судии чужих дея­ний: если истинно то, как в самом деле истинно, что: имже судом судите, судят вам (Мф. 7,2); то, конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами; и иначе не бывает.

10. Скорые и строгие судии прегрешений ближнего потому сею страстию недугуют, что не имеют совершенной и постоянной памяти и попечения о своих согрешениях. Ибо если бы человек в точности, без покрывала самолюбия, увидел свои злые дела, то ни о чем другом, относящемся к земной жизни, не стал бы уже заботиться, помышляя, что на оплакание и самого себя не достанет ему времени, хотя бы он и сто лет прожил, и хотя бы увидел истекающим из очей своих целый Иордан слез. Я наблюдал за плачем истинного покаяния, и не нашел в нем и следа злословия и осуждения.

11. Человекоубийцы бесы побуждают нас или согрешить, или, когда не грешим, осуждать согрешающих, чтобы вто­рым осквернить первое.

12. Знай, что и это признак памятозлобного и завистливого человека, если он легко с удовольствием порицает учение, дела и добродетели ближнего, будучи одержим духом ненависти.

13. Видал я таких людей, которые тайно и скрытно соделывали тяжкие согрешения, а между тем, считали себя луч­шими других, безжалостно нападали на тех, которые увлека­лись в легкие, но явные проступки.

14. Судить значит бесстыдно похищать сан Божий; а осуж­дать значит погублять свою душу.

15. Как возношение и без другой страсти сильно погубит человека: так и осуждение, одно само по себе, может нас погу­бить совершенно; ибо и фарисей оный за сие осужден был.

16. Как добрый виноградарь вкушает только зрелые яго­ды, а кислые оставляет: так и благоразумный и рассудитель­ный ум тщательно замечает добродетели, какие в ком-либо узрит; безумный же человек отыскивает пороки и недостат­ки. О нем-то сказано: испыташа беззакония, исчезоша испытающия испытания (Пс. 63,7).

17. Хотя бы ты и своими очами увидел согрешающего, не осуждай; ибо часто и они обманываются.

Степень десятая. Кто взошел на нее, тот бывает делателем любви, или плача.

1. В предшествующем слове мы сказали кратко о том, сколь бедственно и вредно судить ближних, вернее же самим суди­мыми быть и страдать от собственного языка; что случается и с мнимо духовными мужами. Ныне же порядок требует, что­бы мы показали причину сего порока и дверь, которою он входит в нас, или вернее, которою он из нас исходит.

2. Многоглаголание есть седалище, на котором тщеславие любит являться и торжественно себя выставлять. Многогла­голание есть признак неразумия, дверь злословия, руководи­тель к смехотворству, слуга лжи, истребление сердечного умиления, призывание уныния, предтеча сна, расточение вни­мания, истребление сердечного хранения, охлаждение свя­той теплоты, помрачение молитвы.

3. Благоразумное молчание есть матерь молитвы, воззва­ние из мысленного пленения, хранилище божественного огня, страж помыслов, соглядатай врагов, узилище плача, друг слез, делатель памяти о смерти, живописатель вечного мучения, любоиспытатель грядущего суда, споспешник спасительной печали, враг дерзости, безмолвия супруг, противник любоучительства, причащение разума, творец видений, непримет­ное преуспеяние, сокровенное восхождение.

4. Познавший свои прегрешения имеет силу и над языком своим; а многоглаголивый еще не познал себя, как должно.

5. Любитель молчания приближается к Богу, и тайно с Ним беседуя, просвещается от Него.

6. Молчание Иисусово постыдило Пилата; и безмолвие уст благочестивого мужа упраздняет тщеславие.

7. Петр апостол изрек слово, и потом плакася горько, забыв изречение Псалмопевца: рех сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим (Пс. 38,1); и слово другого мудрого мужа: "Лучше пасть с высоты на землю, нежели от языка" (Сирах. 20,18).

8. Но не хочу много писать о сем, хотя коварство страстей и побуждает меня к тому. Впрочем скажу, что я узнал неког­да от одного человека, который беседовал со мною о молча­нии уст. "Многоглаголание, сказал он, рождается непремен­но от которой-нибудь из сих причин: или от худой и невоз­держанной жизни и привычки, (ибо язык, будучи естествен­ным членом сего тела, чему научится, того по навыку и тре­бует); или, что наиболее бывает в подвизающихся, от тще­славия, а иногда и от многоядения. Посему часто бывает, что многие, с некоторым насилием и изнеможением укрощая чре­во, обуздывают вместе и язык и многословие.

9. Кто возымел попечение об исходе из сей жизни, тот пресек многословие; и кто приобрел плач души, тот отвраща­ется многоглаголания, как огня.

10. Возлюбивший безмолвие затворил уста свои; а кто любит выходить из келии, тот бывает изгоняем из нее страстию многоглаголания.

11. Познавший благоухание огня, сходящего свыше, бега­ет многолюдных собраний, как пчела — дыма. Ибо как дым отгоняет пчелу, так и сему нетерпимо многолюдство.

12. Не многие могут удержать воду без плотины; и еще менее таких, которые могут удерживать уста невоздержаные.

На одиннадцатой ступени одержавший победу одним ударом отсек множество зол.

1. Железо и камень, соударяясь, производят огонь: много­словие же и смехотворство порождают ложь.

2. Ложь есть истребление любви; а клятвопреступление есть отвержение от Бога.

3. Никто из благоразумных не сочтет ложь за малый грех; ибо нет порока, против которого Всесвятый Дух произнес бы столь страшное изречение, как против лжи. Если Бог погубит вся глаголющия лжу (Пс. 5, 7): то что постраждут те, кото­рые сшивают ложь со клятвами?

4. Видал я людей, которые величались ложью и праздно­словием, и остротами своими, возбуждая смех, истребляли в слушавших плач и сокрушение духа.

5. Когда бесы увидят, что мы в самом начале стараемся отойти от слушания смехотворных речей вредного рассказчи­ка, как от губительной заразы; тогда покушаются обольстить нас двоякими помыслами: "Не опечаливай, — внушают они нам, — повествователя"; или: "Не выставляй себя человеком, более боголюбивым, нежели прочие". Отскочи скоро, не медли; а если не так, то во время молитвы твоей вообразятся помыш­ления о предметах смешных. И не только бегай таких бесед и лукавых собраний, но и разоряй их благочестно, предлагая на среду воспоминание о смерти и последнем суде; ибо лучше тебе окропиться, в сем случае, малым тщеславием, только бы сделаться виновником общей пользы.

6. Лицемерие есть матерь лжи, а часто оно бывает и пово­дом к оной. Ибо некоторые утверждают, что лицемерие есть не иное что, как поучение во лжи и изобретатель лжи, с кото­рою сплетается достойная казни клятва.

7. Кто стяжал страх Божий, тот устранился лжи, имея в себе неподкупного судию, — свою совесть.8. Как во всех страстях, так и во лжи познаем мы раз­личные степени вреда; ибо иной суд тому, который лжет по страху наказания, и иной тому, который лжет, без пред­лежащей опасности.

9. Один лжет ради увеселения, другой — ради сластолюбия, иной, чтобы заставить присутствующих смеяться, а некоторый для того, чтобы ближнему поставить сеть и сделать ему зло.

10. Истязаниями властителей прогоняется ложь; множест­во же слез ее совершенно погубляет.

11. Сплетатель лжи извиняется благим намерением; и что, в самом деле, есть погибель души, то оно почитает за правед­ное дело. За подражателя Раавы выдает себя лживый муж, и думает соделывать спасение иных своею погибелью.

12. Когда мы будем совершенно чисты от лжи, тогда уже, если случай и нужда потребует, и то не без страха, можем употребить ее.

13. Не знает младенец лжи; не знает оной и душа, очистив­шаяся от лукавства.

14. Развеселившийся от вина, поневоле во всем говорит истину; так и упившийся умилением солгать не может.

Восхождение двенадцатое. Кто взошел на сию ступень, тот стяжал корень добродетелей.

СЛОВО 13. Об унынии и лености

1. Уныние часто бывает одною из отраслей, одним из пер­вых исчадий многословия, как мы уже и прежде сказали; потому мы сей порок и поставили здесь, как на месте прилич­ном ему, в лукавой цепи страстей.

2. Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пре­небрежение иноческого подвига, ненависть к обету, ублажа­тель мирских, оболгатель Бога, будто Он немилосерд и нече­ловеколюбив; в псалмопении оно слабо, в молитве немощно, в телесном же служении крепко как железо, в рукоделии безленостно, в послушании лицемерно.

3. Муж послушливый не знает уныния, чрез чувственные дела исправляя мысленные и духовные (делания).

4. Общежитие противно унынию, а мужу пребывающему в безмолвии оно всегдашний сожитель, прежде смерти оно от него не отступит, и до кончины его на всякий день будет бороть его. Увидев келию отшельника, (уныние) улыбается, и приблизившись к нему, вселяется подле него.

5. Врач посещает больных поутру, а уныние находит на подвижников около полудня.

6. Уныние подущает к странноприимству; увещевает пода­вать милостыню от рукоделия; усердно побуждает посещать больных; напоминает о Том, Который сказал: болен бых, и приидосте ко Мне (Мф. 25,36); увещевает посещать скор­бящих и малодушествующих; и будучи само малодушно, вну­шает утешать малодушных.

7. Ставшим на молитву сей лукавый дух напоминает о нуж­ных делах, и употребляет всякое ухищрение, чтобы только отвлечь нас от собеседования с Господом, как обротью, ка­ким-либо благовидным предлогом.

8. Бес уныния производит трехчасовое дрожание, боль в голове, жар, боль в животе; когда же настанет девятый час, дает немного возникнуть; а когда уже и трапеза предложена, понуждает соскочить с одра; но потом, в час молитвы, снова отягощает тело; стоящих на молитве он погружает в сон, и в безвременных зеваниях похищает стихи из уст.

(В слав. тричасен трепет. В новогреч. пер. 1693 г. объяснено: т. е. когда поются часы: первый, третий и шестой.)

9. Каждая из прочих страстей упраздняется одною, ка­кою-нибудь противною ей добродетелью; уныние же для инока есть всепоражающая смерть.

10. Мужественная душа воскрешает и умерший ум; уны­ние же и леность расточают все богатство. Но как из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший, то поступим и с ним по тому же порядку, как с другими; однако прибавим еще следующее.

11. Когда нет псалмопения, тогда и уныние не является; и глаза, которые закрывались от дремоты во время правила, открываются, как только оно кончилось.

12. Во время уныния обнаруживаются подвижники; и ничто столько венцов не доставляет иноку, как уныние.

13. Наблюдай и увидишь, что оно борет тех, которые стоят на ногах, склоняя их к тому, чтобы сели; а сидящих увещева­ет преклониться к стене; оно заставляет посмотреть в окно келии, побуждает производить стук и топот ногами. Плачу­щий о себе не знает уныния.

14. Свяжем теперь и сего мучителя памятию о наших со­грешениях; станем бить его рукоделием, повлечем его раз­мышлением о будущих благах; и когда оно предстанет нам, предложим ему подобающие вопросы.

15. И так, скажи нам, о ты, нерадивый и расслабленный, кто есть во зле родивший тебя? И какие твои исчадия? Кто суть воюющие против тебя? И кто убийца твой? Он отвечает: "В истинных послушниках я не имею, где главу подклонить; а имею для себя место в безмолвниках, и с ними живу. Родитель­ницы у меня многие: иногда бесчувствие души, иногда забвение небесных благ, а иногда и чрезмерность трудов. Исчадия мои, со мною пребывающие: перемены местопребываний, пренебре­жение повелений отца духовного, непамятование о последнем суде, а иногда и оставление монашеского обета. А противники мои, которые связывают меня ныне, суть псалмопение с руко­делием. Враг мой есть помышление о смерти; умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою сподобиться вечных благ; а кто родил молитву, о том ее и спросите.

Кто подлинно одержал тринадцатую победу, тот и но всем будет искусен.

1. Имея намерение говорить о чреве, если когда-нибудь, то теперь наиболее, предположил я любомудрствовать против себя самого; ибо чудно было бы, если бы кто-нибудь, прежде сошествия своего во гроб, освободился от сей страсти.

2. Чревоугодие есть притворство чрева; потому что оно, и будучи насыщено, вопиет: "Мало!", — будучи наполнено, и расседаясь от излишества, взывает: "Алчу!"

3. Чревоугодие есть изобретатель приправ, источник сластей. Упразднил ли ты одну жилу его, оно произнекает другою. За­градил ли ты и сию, — иною прорывается, и одолевает тебя.

4. Чревоугодие есть прельщение очей; вмещаем в меру, а оно подстрекает нас поглотить все разом.

5. Насыщение есть мать блуда; а утеснение чрева — ви­новник чистоты.

6. Кто ласкает льва, тот часто укрощает его; а кто угожда­ет телу, тот усиливает его свирепость.

7. Жид радуется о своей субботе и о празднике: и монах-чревоугодник веселится о субботе и о воскресном дне; во вре­мя поста считает, сколько осталось до Пасхи; и за много дней до нее приготовляет снеди. Раб чрева рассчитывает, какими снедями почтить праздник; а раб Божий помышляет, какими бы дарованиями ему обогатиться.

8. Когда пришел странник, чревоугодник весь движется на любовь, подстрекаемый чревонеистовством; и думает, что случай сделать брату утешение есть разрешение и для него. Пришествие других считает он за предлог, разрешаю­щий пить вино; и под видом того, чтобы скрыть доброде­тель, делается рабом страсти.

9. Часто тщеславие враждует против объядения; и сии две страсти ссорятся между собою за бедного монаха, как за купленного раба. Объядение понуждает разрешать, а тщеславие внушает показывать свою добродетель; но благоразумный монах избегает той и другой пучины, и умеет пользоваться удобным временем для отражения одной страсти другою.

10. Если бывает разжжение плоти, то должно укрощать ее воздержанием, во всякое время и на всяком месте. Когда же она утихнет, (чего впрочем не надеюсь дождаться прежде смерти), тогда может скрывать пред другими свое воздержание.

11. Видал я престарелых священников, поруганных бе­сами, которые юным, ненаходившимся под их руководст­вом, благословением разрешали на вино и прочее, на пир­шествах. Если они имеют доброе о Господе свидетельство, то можем с их позволения немного разрешить; если же они нерадивы, то нам не должно в этом случае обращать вни­мание на их благословение; а особенно, когда мы еще бо­ремся с огнем плотской похоти.

12. Богопротивный Евагрий воображал, что он из пре­мудрых премудрейший, как по красноречию, так и по высоте мыслей; но он обманывался, бедный, и оказался безумнейшим из безумных, как во многих своих мнениях, так и в следующем. Он говорит: "Когда душа наша желает различных снедей, тогда должно изнурять ее хлебом и водою". Предписывать это то же, что сказать малому отроку, чтобы он одним шагом взошел на самый верх лестницы. И так скажем в опровержение сего пра­вила: если душа желает различных снедей, то она ищет свойст­венного естеству своему; и потому противу хитрого нашего чре­ва должно и нам употребить благоразумную осторожность; и когда нет сильной плотской брани, и не предстоит случая к падению, то отсечем прежде всего утучняющую пишу, потом разжигающую, а после и услаждающую. Если можно, давай чреву твоему пишу достаточную и удобоваримую, чтобы насы­щением отделываться от его ненасытной алчности, и чрез скорое переварение пищи избавиться от разжжения, как от бича. Вникнем, и усмотрим, что многие из яств, которые пучат живот, возбуждают и движения похоти.

13. Посмеивайся ухищрению беса, который по вечери вну­шает тебе впредь позднее принимать пищу; ибо в следующий же день, когда настанет девятый час (Т.е время принятия пищи.) - он понудит тебя отка­заться от правила, установленного в предшествовавший день.

14. Одно воздержание прилично неповинным, а другое — повинным и кающимся. Для первых, движения похоти в теле бывает знаком к восприятию особенного воздержания; а послед­ние пребывают в нем даже до смерти; и до самой кончины не дают своему телу утешения, но борются с ним без примирения. Первые хотят сохранять всегда благоустройство ума; а послед­ние душевным сетованием и истаяванием умилостивляют Бога.

15. Время веселия и утешения нищею для совершенного есть отложение попечения; для подвижника — время борьбы; а для страстного — праздник праздников и торжество торжеств.

16. В сердцах чревоугодников — сновидения о снедях и яствах; в сердцах же плачущих — сновидения о последнем суде и о муках.

17. Будь господин над своим чревом, прежде нежели оно тобою возобладает и тогда будешь принужден со стыдом воздерживаться. Впадшие в ров беззаконий, о которых я не хочу говорить, понимают, что я сказал; целомудренные же опытом сего не познали.

18. Будем укрощать чрево помышлением о будущем огне. Повинуясь чреву, некоторые отрезали наконец сокровенные свои члены, и умерли двоякою смертию. Будем вниматель­ны, и мы увидим, что объядение есть единственная причина потоплений, с ними случающихся.

19. Ум постника молится трезвенно; а ум невоздержан­ного исполнен нечистых мечтаний. Насыщение чрева иссушает источник слез; а чрево, иссушенное воздержанием, рож­дает слезные воды.

20. Кто служит своему чреву, и между тем хочет победить духа блуда: тот подобен угашающему пожар маслом.

21. Когда чрево утесняется, тогда смиряется и сердце; если же оно упокоено пищею, то сердце возносится помыслами.

22. Испытывай себя в первый час дня, в полдень, за час до принятия пищи, и узнаешь таким образом пользу поста. Поутру помысл играет и скитается; когда же настал шес­той час он немного ослабевает; а во время захождения солн­ца окончательно смиряется.

23. Утесняй чрево воздержанием, и ты возможешь загра­дить себе уста; ибо язык укрепляется от множества снедей. Всеми силами подвизайся противу сего мучителя, и бодрст­вуй неослабным вниманием, наблюдая за ним; ибо если ты хотя мало потрудишься, то и Господь тотчас поможет.

24. Мехи, когда их размягчают, раздаются и вмещают боль­шее количество жидкости; а оставленные в небрежении не при­нимают и прежней меры. Обременяющий чрево свое расширяет внутренности; а у того, кто подвизается против чрева, они стя­гиваются мало-помалу; стянутые же не будут принимать много пищи, и тогда, по нужде самого естества, будем постниками.

25. Жажда весьма часто жаждою же и утоляется; но голод прогнать голодом трудно, и даже невозможно. Когда тело победит тебя, укрощай его трудами; если же ты по немощи не можешь этого, то борись с ним бдением. Когда глаза отяже­лели, берись за рукоделие: не касайся оного, когда сон не нападает; ибо невозможно работать вместе Богу и мамоне, т. е. простирать мысль свою к Богу и на рукоделие.

26. Знай, что часто бес приселит желудку, и не дает чело­веку насытиться, хотя бы он пожрал все снеди Египта, и выпил всю воду в Ниле.

27. По пресыщении нашем, сей нечистый дух отходит, и посылает на нас духа блудного; он возвещает ему, в каком состоянии мы остались, и говорит: "Иди, возмути такого-то: чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудить­ся". Сей, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все, что хочет, делает с нами, оскверняя душу мерзкими мечтаниями и тело истечениями.

28. Удивительное дело, что ум, будучи бестелесен, от тела оскверняется и омрачается, и что напротив невещественное от брения утончевается и очищается.

29. Если ты обещался Христу идти узким и тесным пу­тем, то утесняй чрево свое; ибо угождая ему и расширяя его, ты отвергаешь своих обетов. Но внимай, и услышишь говорящего: пространен и широк путь чревоугодия, вводя­щий в пагубу блуда, и многие идут по нему, но узки врата и тесен путь воздержания, вводящий в жизнь чистоты, и немногие входят им (Мф. 7,14).

30. Начальник бесов есть падший денница; а глава страс­тей есть объядение.

31. Сидя за столом, исполненным снедей, представляй пред мысленными очами твоими смерть и суд; ибо и таким образом едва возможешь хоть немного укротить страсть объядения. Ког­да пьешь, всегда вспоминай оцет и желчь Владыки твоего; и таким образом или пребудешь в пределах воздержания, или по крайней мере, восстенав, смиришь свой помысл.

32. Не обманывайся, ты не можешь освободиться от мыс­ленного фараона, ни узреть горней пасхи, если не будешь всегда вкушать горького зелия и опресноков. Горькое зелие есть понуждение и терпение поста, а опресноки — ненадмевающееся мудрование. Да соединится с дыханием твоим сие слово Псалмопевца: аз же, внегда бесы стужаху ми, облачахся, во вретище, и смирях постом душу мою, и молитва моя в недро души моея возвратится (Пс. 34,13).33. Пост есть насилие естества, отвержение всего, что ус­лаждает вкус, погашение телесного разжжения, истребление лукавых помышлений, освобождение от скверных сновиде­ний, чистота молитвы, светило души, хранение ума, истреб­ление сердечной бесчувственности, дверь умиления, воздыха­ние смиренное, радостное сокрушение, удержание многосло­вия, причина безмолвия, страж послушания, облегчение сна, здравие тела, виновник бесстрастия, разрешение грехов, вра­та рая и небесное наслаждение.

34. Спросим же и сего нашего врага, паче же главнейшего начальника наших злых врагов, дверь страстей, т. е. объядение, сию причину падения Адамова, погибели Исава, пагубы Израильтян, обнажения Ноева, истребления Гоморрян, Лотова кровосмешения, погубления сынов Илия священника, и руководителя ко всяким мерзостям. Спросим, откуда сия страсть рождается? И какие ее исчадия? Кто сокрушает ее, и кто совершенно ее погубляет?

35. Скажи нам, мучительница всех людей, купившая всех золотом ненасытной алчности: как нашла ты вход в нас? Вошедши, что обыкновенно производишь? И каким обра­зом ты выходишь из нас?

36. Она же, раздражившись от сих досад, яростно и свирепо отвечает нам: "Почто вы, мне повинные, биете меня досажде­ниями? И как вы покушаетесь освободиться от меня, когда я естеством связана с вами? Дверь, которою я вхожу, есть свойст­во снедей; а причина моей ненасытности — привычка; основа­ние же моей страсти — долговременный навык, бесчувствие души и забвение смерти. И как вы ищите знать имена исчадий моих? Изочту их, и паче песка умножатся. Но узнайте, по крайней мере, какие имена моих первенцев и самых любезных исча­дий моих. Первородный сын мой есть блуд, а второе после него исчадие — ожесточение сердца, третье же — сонливость. Море злых помыслов, волны скверн, глубина неведомых и неизре­ченных нечистот от меня происходят. Дщери мои суть: леность, многословие, жестоковыйность, непослушание, бесчувственность, пленение ума, самохвальство, наглость, любовь к миру, за кото­рою следует оскверненная молитва, парение помыслов и неча­янные и внезапные злоключения; а за ними следует отчаяние, самая лютая из всех страстей. Память согрешений воюет против меня. Помышление о смерти враждует против меня; но нет ничего в человеках, чтобы могло меня совершенно упразд­нить. Кто стяжал Утешителя, тот молится Ему против меня, и Он будучи умолен, не попускает мне страстно действовать в нем. Невкусившие же небесного Его утешения всячески ищут наслаждаться моею сладостию".

Мы слышали от неистового объядения, что блудная брань в теле есть его исчадие; и это не удивительно. Сему научает нас древний наш праотец Адам; ибо если бы он не был побежден чревом, то конечно не познал бы, что такое жена. Посему соблюдающие первую заповедь (о воздержа­нии) не впадают во второе преступление (нарушением це­ломудрия); и хотя пребывают сынами Адамовыми, однако не знают, что был Адам (по падении); но бывают малым сим умалены от Ангел; и это для того, чтобы зло не пребы­вало бессмертным, как говорит учитель, почтенный име­нем Богослова (Св. Григорий Назианзин).

1. Чистота есть усвоение бестелесного естества. Чистота есть вожделенный дом Христов, и земное небо сердца.

2. Чистота есть, вышеестественное отречение от естества, и поистине преславное соревнование мертвенного и тленного тела с бестелесными духами.

3. Чист тот, кто (плотскую) любовь отражает любовию (бо­жественною), и телесный огонь угасил огнем невещественным.

4. Целомудрие есть всеобъемлющее название всех добродетелей.

5. Целомудрие есть чистота души и тела.

6. Целомудр тот, кто и в самом сне не ощущает никакого дви­жения или изменения в том устроении, в котором он пребывает.

7. Целомудр, кто навсегда стяжал совершенную нечувстви­тельность к различию тел.

8. Предел и крайняя степень совершенной и всеблаженной чистоты состоит в том, чтобы в одинаковом устроении пребы­вать при виде существ одушевленных и бездушных, словес­ных и бессловесных.

9. Никто из обучившихся хранению чистоты да не вменяет себе приобретение ее; ибо невозможное дело, чтобы кто-ни­будь победил свою природу; и где природа побеждена, там познается пришествие Того, Кто выше естества; ибо, без вся­кого прекословия, меньшее упраздняется большим.

10. Начало чистоты бывает, когда помысл не слагается с блудными прилогами, и без мечтаний случаются по временам во сне истечения; а средина чистоты, когда от довольства пищи бывают естественные движения, но без мечтаний; ко­нец же чистоты — умерщвление тела (т. е. телесных движе­ний), предваряемое умерщвлением нечистых помыслов.

11. Поистине блажен тот, кто стяжал совершенную нечувствительность ко всякому телу и виду и красоте.

12. Не тот чист, кто сохранил нерастленным сие бренное; тело, но тот, кто члены его совершенно покорил душе.

13. Велик, кто пребывает бесстрастным при осязании; больший, кто не уязвляется видением и помышлением о красотах небесных угашает огонь, который возгорается при виде земных красот. Отгоняющий сладострастного пса молитвою подобен борющемуся со львом; а кто противоречием низлагает его, подобен уже прогоняющему врага своего; тот же, кото­рый и прилог вовсе уничтожает, хотя и пребывает в теле, но уже воскрес из гроба. Если признак истинной чистоты состо­ит в том, чтобы и в сонных мечтаниях пребывать без движе­ния; то конечно предел блуда означает то, чтобы и наяву от одних помыслов терпеть истечения.

14. Кто телесными трудами и потами ведет брань с сим соперником, тот подобен связавшему врага своего слабым вервием; кто воюет против него воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами; а кто вооружается смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрыв­шему его в песке. Под именем песка разумей смирение, потому что оно не произращает пажити для страстей, но есть земля и пепел.

15. Иной связал сего мучителя подвигами: иной — смире­нием, а иной — откровением Божиим. Первый подобен ут­ренней звезде, второй — полной луне, а третий — светлому солнцу; но все имеют жительство на небесах. И как от зари свет, а по свете воссиявает солнце, так и о сказанном можно разуметь и видеть это на самом деле.

16. Лисица притворяется спящею, а бес целомудренным; та хочет обмануть птицу, а сей погубить душу.

17. Не верь во всю жизнь твою сему бренному телу, и не надейся на него, пока не предстанешь Христу.

18. Не думай, что ты по причине воздержания пасть не мо­жешь; ибо некто, и ничего не вкушавший, был свержен с неба.

19. Некоторые из имеющих дар рассуждения хорошо опре­делили отвержение самого себя, сказав, что оно есть вражда на тело и брань противу чрева.

20. С новоначальными телесные падения случаются обык­новенно от наслаждения снедями; со средними они бывают от высокоумия, и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству они случаются толь­ко от осуждения ближних.

21. Некоторые ублажают скопцев по естеству, как избавлен­ных от мучительства плоти; а я ублажаю повседневных скоп­цев, которые разумом как ножом, обучились оскоплять себя.

22. Видал я невольно падших; и видал произвольно жела­ющих падать, но не могущих; и я счел сих последних окаяннейшими падающих на всякий день; потому что, не имея воз­можности согрешить, желают злосмрадия греховного.

23. Окаянен падающий; но тот окаяннее, кто и сам падает и другого увлекает к падению, потому что он понесет тяжесть двух падений, и тяжесть сласти иного.

24. Не думай низложить беса блуда возражениями и дока­зательствами; ибо он имеет многие убедительные оправдания, как воюющий против нас с помощию нашего естества.

25. Кто хочет бороться с своею плотию и победить ее сво­ими силами, тот тщетно подвизается; ибо если Господь не разорил дома плотской похоти, и не созиждет дома душевно­го, то всуе бдит и постится думающий разорить.

26. Представь Господу немощь своего естества, сознавая во всем свое бессилие, и неощутительным образом получишь дарование целомудрия.

27. В сладострастных людях бывает, (как некто из них, испытавший это, признавался мне по истрезвлении своем), чувство чрезвычайного некоего влечения и любви к телам, и столь бесстыдный и бесчеловечный дух, в самом чувстве сердца явственно гнездящийся, что боримый сим духом во время брани ощущает телесное разжжение подобное огню от распаленной печи; он не боится Бога, вменяет ни во что воспоминание о муке, молитвы гнушается, почти как бы совершает грех на самом деле; и смотрит на мертвые тела, как на бездушные камни. Страждущий сие делается как бы безумным и иступленным, будучи упоен всегдашним страстным желанием сло­весных и бессловесных существ, так что если бы не прекра­щались дни сей мучительной брани, то не могла бы спастись никакая душа, одеянная в сие брение, растворенное кровью и мокротами. Да и может ли быть иначе? Ибо все существую­щее по природе своей ненасытно желает сродного себе: кровь — крови, червь — червя, и брение — брения; а потому и плоть сия желает плоти, хотя понудители естества и желатели царства небесного и покушаются прельщать сию прелест­ницу различными ухищрениями. Блаженны неиспытавшие вышеописанной брани. И так будем молиться, да избавит Он нас навсегда от такого искушения. Поползнувшиеся и падшие в сей ров далече отстоят от восходящих и нисходящих по оной лествице Ангелов; и к такому восхождению, после падения, потребны для них многие поты со строжайшим пощением.

28. Рассмотрим, не каждый ли из мысленных наших вра­гов, при ополчении их на нас, назначается исполнять свойст­венное ему поручение как это бывает и в чувственном сраже­нии; и это достойно удивления. Я наблюдал за искушаемы­ми, и видел падения одни других лютейшие: имеяй уши слышати, да слышит (Мф. 11,15).

29. Часто диавол есть усилие, старание, ухищрение, ковар­ство и все свои козни устремляет к тому, чтобы проходящие монашеское житие и подвизающиеся на сем поприще, испол­ненном искушений, были боримы противоестественными страстьми. Посему часто находясь в одном месте с женским полом, и не будучи боримы плотскою похотию, или помысла­ми, некоторые ублажают себя; а того не разумеют несчаст­ные, что где большая пагуба, там в меньшей нет нужды.

30. Думаю, что всеокаянные убийцы по двум причинам обыкновенно низвергают нас бедных в противоестественные падения: потому что мы везде имеем удобность для таких согрешений, и потому что они подвергают нас большей муке. Узнал сказанное тот, кто прежде повелевает дикими ослами,а потом сам был поруган и порабощен адскими ослами; и питавшийся некогда хлебом небесным после лишился сего блага; всего же удивительнее то, что и после его покаяния, наставник наш Антоний, с горькою скорбию, сказал: "Вели­кий столп пал! " Но образ падения скрыл премудрый муж, ибо знал, что бывает телесный блуд и без участия иного тела. Есть в нас некая смерть и погибель падения, которую мы всегда с собою и в себе носим, а наиболее в юности. Но поги­бель сию я не дерзнул предать писанию, потому что руку мою удержал сказавший: бываемая отай от некоторых срам­но есть и глаголати и писати и слышати.

31. Сию мою, а можно сказать и не мою враждебную, но и любимую плоть Павел назвал смертию. "Кто мя избавит, — говорит он, — от тела смерти сея?" (Рим. 7,24). А Григорий Богослов называет ее страстною, рабскою и ночною. Я хотел бы знать, почему сии святые мужи дают ей такие названия? Если плоть, как выше сказано, есть смерть, то победивший ее, конечно, никогда не умрет. Но кто есть человек, иже по­живет и не узрит смерти — осквернения плоти своей?

32. Испытаем, прошу вас, кто больше пред Господом: умер­ший ли и воскресший, или никогда не умиравший? Убла­жающий последнего обманывается: ибо Христос умер и вос­крес; а ублажающий первого увещевает умирающих, то есть падающих, не предаваться отчаянию.

33. Бесчеловечный наш враг и наставник блуда внушает, что Бог человеколюбив, и что Он скорое прощение подает сей страсти, как естественной. Но если станем наблюдать за коварством бесов, то найдем, что, по совершении греха, они представляют нам Бога праведным и неумолимым Судиею. Первое они говорят, чтобы вовлечь нас в грехе; а второе, чтобы погрузить нас в отчаяние.

34. Когда печаль и отчаяние в нас усиливается, тогда мы не можем приносить должного покаяния, ни окаявать себя, ни укорять, хотя в печальном расположении души и не предаемся греху. А когда оные угаснут, тогда опять мучитель наш внушает нам о милосердии Божием, чтобы мы снова пали.

35. Господь, как нетленный и бестелесный, радуется о чисто­те и нетлении нашего тела; бесы же, по утверждению некото­рых, ни о чем другом столько не веселятся, как о злосмрадии блуда, и никакой страсти не любят так, как оскверняющую тело.

36. Чистота нас усвояет Богу и, сколько возможно, делает Ему подобными.

37. Земля с росою есть матерь сладости плодов, а матерь чистоты есть безмолвие с послушанием. Приобретенное в без­молвии бесстрастие тела, при частом сближении с миром, не пребывает непоколебимо; от послушания же происходящее — везде искусно и незыблемо.

38. Видел я, что гордость бывает причиною смиренно­мудрия, и вспомнил сказавшего: кто уразуме ум Господень? (Рим. 11, 34). Ров и плод надмения есть падение в грехе; грехопадение же для желающих спастись часто бывает по­водом к смиренномудрию.

39. Кто хочет с объядением и насыщением победить беса блуда, тот подобен угашающему пожар маслом.

40. Кто одним воздержанием покушается утолить сию брань, тот подобен человеку, который думает выплыть из пучины, плавая одною рукою. Совокупи с воздержанием смирение; ибо первое без последнего не приносит пользы.

41. Кто видит в себе какую-нибудь господствующую страсть, тому должно прежде всего противу ней вооружаться, особен­но же если это — домашний враг; ибо если мы не победим сей страсти, то от победы над прочими не будет нам никакой пользы, а поразивши сего Египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения.

42. Будучи в искушении, я ощутил, что сей волк хочет обольстить меня, производя в душе моей бессловесную ра­дость, слезы и утешение; и по младенчеству своему я думал, что я получил плод благодати, а не тщету и прелесть.43. Если всяк грех, егоже аще сотворит человек, кроме тела есть, а блудяй во свое тело согрешает (1 Кор. 6,18), то это без сомнения потому, что истечением оскверняется самое существо нашей плоти; а в другом грехе невозможно этому быть. Спрашиваю здесь, почему о согрешающих вся­ким другим грехом мы обыкновенно говорим только: "Он согрешил", — а когда слышим, что кто-нибудь сделал блуд, то с прискорбием говорим: "Такой-то пал?"

44. Рыба спешит убежать от удочки; а душа сластолюби­вая отвращается безмолвия.

45. Когда диавол хочет связать два лица союзом постыд­ной любви, тогда испытывает ту и другую сторону: и потом уже начинает возжигать огонь страсти.

46. Склонные к сладострастию часто бывают сострадатель­ны и милостивы, скоры на слезы и ласковы; но пекущиеся о чистоте не бывают таковы.

47. Один мудрый муж предложил мне страшный вопрос: "Какой грех, — сказал он, — после человекоубийства и отрече­ния от Христа, есть тягчайший из всех?" И когда я отвечал: "Впасть в ересь", — тогда он возразил: "Как же соборная цер­ковь принимает еретиков и удостоивает их причащения Св. Таин, когда они искренне анафематствуют свою ересь; а соблудившего, хотя он и исповедал свой грех, и перестал делать его, прини­мая, отлучает на целые годы от пречистых Таин, как повелева­ют апостольские правила?" Я поражен был недоумением; а не­доумение это осталось недоумением и без разрешения.

48. Будем испытывать, исследовать и наблюдать: какая сла­дость происходит в нас, при псалмопении, от беса блуда, и ка­кая от словес Духа, и заключающейся в них благодати и силы,

49. Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных, будучи движимы духом блу­да, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви.

50. Можно осквернить тело и одним осязанием; ибо нет ничего столь опасного, как сие чувство. Помни того, который обвил руку свою краем одежды, (когда нес престарелую свою мать), и удерживай чувство руки своей и не прикасайся к сокровенным и прочим членам ни своего, ни чужого тела.

Патерик, слово 13-е: о рассуждении.

51. Думаю, что человек не может быть назван совершенно святым, если прежде не освятит сего брения (т. е. тела), и некоторым образом не преобразить его, если только возмож­но такое преображение во временной жизни.

52. Возлегши на постель, мы наиболее должны бодрствовать и трезвиться; потому что тогда ум наш один без тела борется с бесами; и если он бывает сластолюбив, или исполнен сладо­страстных мечтаний, то охотно делается предателем.

53. Память смерти да засыпает да и восстает с тобою, и вместе с нею Иисусова молитва единомышляемая; ибо ни­что не может тебе доставить столь сильное заступление во время сна, как сии делания.

54. Некоторые утверждают, что брань сия во время сна и истечения происходят единственно от пищи: но я видал, что одни, находясь в тяжкой болезни, а другие, держа самый строгий пост, часто были оскверняемы истечениями. Однаж­ды я спросил об этом предмете одного из искуснейших и рас­судительных иноков; и сей блаженный дал мне весьма ясное наставление. "Бывают, — говорил приснопамятный, — исте­чения во сне от изобилия пищи и от излишнего покоя; а иног­да от гордости, когда мы, долго пребывая свободными от истечений, этим возносимся; иногда же и от того, что осуждаем ближнего. Но от последних двух причин истечения могут случаться и с больными, а может быть и от всех трех. Если же кто чувствует, что он чист от всех сих показанных ныне причин: то блажен сей человек ради такого бесстрастия; он от одной зависти бесовской претерпевает случающееся временем, когда Бог сие на него попускает для того, чтобы без­грешным злоключением приобретал высочайшее смирение".

55. Никто в продолжении дня не представляй себе в уме случающихся во сне мечтаний; ибо и то есть в намерении бесов, чтобы сновидениями осквернять нас бодрствующих.

56. Услышим и о другом коварстве наших врагов. Как сне­ди, вредные для тела, но некотором времени, или день спус­тя, производят в нас болезнь: так весьма часто действуют и причины, оскверняющие душу. Видел я наслаждающихся и не вдруг боримых; видел, что некоторые едят и пребывают с женщинами, и в то время не имеют никакого худого помыш­ления; но когда они обольстились самонадеянностию, и воз­мечтали, что имеют мир и утверждение, то внезапно подвер­глись погибели в своей келии. А какая это погибель, телесная и душевная, которой человек может подвергаться один, знает тот, кто находился в сем искушении; а кто не был искушен, тому и знать не надобно.

57. В это время великою помощью служат нам: худая одеж­да, пепел, стояние всенощное, голод, жажда, палящая язык, и не многими каплями прохлаждаемая, пребывание при гро­бах, а прежде всего смирение сердца, и, если можно, отец духовный, или усердный брат, скорый на помощь и старый разумом: ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один сам собою спасти корабль свой от сей пучины.

58. Часто один и тот же грех, будучи сделан одним челове­ком, заслуживает вторично большее наказание, нежели когда он сделан другим, судя по нраву согрешившего, по месту, где грех случился, духовному возрасту, в котором был согрешив­ший, и по многим другим причинам.

59. Поведал мне некто об удивительной и высочайшей сте­пени чистоты. Некто, увидев необыкновенную женскую кра­соту, весьма прославил о ней Творца, и от одного этого виде­ния возгорел любовию к Богу и пролил источник слез. Поис­тине удивительное зрелище! Что иному могло быть рвом по­гибели, то ему сверхъестественно послужило к получению венца славы. Если такой человек в подобных случаях всегда имеет такое же чувство и делание, то он воскрес, нетленен прежде общего воскресения.

60. Так должны мы поступать и при слушании песнопений и песней. Боголюбивые души, когда слышат пение мирских или духовных песен, исполняются чистейшего утешения, любви божественной и слез; между тем как в сластолюбивых возбуждаются совсем противные чувства.

61. Некоторые, как мы и прежде говорили, пребывая в безмолвных местах, гораздо более бывают боримы от бесов; и сие неудивительно, потому что бесы обыкновенно пребыва­ют там, будучи изгнаны Господом в пустыни и в бездну, ради нашего спасения. С особенною лютостию нападают на безмолвника бесы блуда, чтобы изгнать его в мир, внушивши ему, что он никакой пользы не получает от пустыни. Но ког­да мы пребываем в мире они отходят от нас, чтобы мы, видя себя свободными от брани, оставались между мирскими. Итак, где мы терпим нападение от врагов, там без сомнения и сами сильно с ними боремся; а кто этой брани не чувствует, тот оказывается в дружбе со врагами.

62. Когда мы пребываем по некоторой нужде в мире, нас покрывает рука Господня; часто, может быть, и молитва отца духовного, чтобы им Божие не хулилось через нас. Иногда сие бывает от нечувствительности, и от того, что мы прежде уже много испытали то, что видим и слышим, и насытились этим; или от того, что бесы с намерением отступают от нас, оставляя беса гордости, который один заменяет собою всех прочих.

63. Все вы, желающие обучиться чистоте, услышьте еще об одной хитрости и коварстве обольстителя душ, и будьте осторожны. Некто собственным опытом изведал сей обман его, и сказывал мне, что бес плотского сладострастия весьма часто вовсе скрывает себя, наводит на инока крайнее благого­вение, и производит в нем источник слез, когда он сидит или беседует с женщинами, и подстрекает его учить их памятова­нию о смерти, о последнем суде, и хранению целомудрия, чтобы сии окаянные, прельстившись его словами и притвор­ным благоговением, прибегнули к этому волку, как к пасты­рю; но окаяннейший оный, от близкого знакомства получив дерзновение, наконец подвергается падению.

64. Всеми силами будем убегать, чтобы ни видеть, ни слы­шать о том плоде, которого мы обещались никогда не вку­шать; ибо удивляюсь, если мы считаем себя крепчайшими пророка Давида; чему быть невозможно.

65. Похвала чистоты столь велика и высока, что некото­рые из отцов осмеливались назвать ее бесстрастием.

66. Некоторые говорят, что по вкушении плотского греха невозможно называться чистым; а я, отвергая их мнение, гово­рю, что хотящему возможно и удобно привить дикую маслину к доброй. И если бы ключи царства небесного были вверены дев­ственнику по телу, то мнение оное, может быть, имело бы осно­вательность. Но да постыдит умствующих таким образом тот, кто имел тещу, а был чист и носил ключи царствия.

67. Змий сладострастия многообразен; невкусившим сласти греха он внушает, чтобы только однажды вкусили ее и переста­ли; а вкусивших коварный побуждает воспоминанием опять к совершению греха. Многие из первых, поелику не знают зла сего, бывают свободны и от борьбы; а из последних многие, как познавшие опытом сию мерзость, терпят стужение и брани. Впрочем часто случается и совсем противное этому.

68. Иногда восстаем мы от сна чисты и мирны, и это быва­ет тайным благодеянием, которое мы получаем от св. Анге­лов, особенно когда мы уснули со многою молитвою и трезве­нием; иногда же встаем нечистыми и смущенными; причиною же сего бывают худые сновидения.

69. Видех нечестивого превозносящася и высящася яко кедры Ливанския, и как он мятется и неистовствует против меня; и мимоидох воздержанием, и се не бе, как прежде, ярость его; и взысках его, смирив помысл мой, и не обретеся место его во мне, или след его (Пс. 36, 35).

70. Кто победил тело, тот естество победил; победивший же естество, без сомнения, стал выше естества; а такой чело­век малым сим, или, если можно так сказать, ничем не ума­лен от Ангел (Пс. 8, 6).

71. Нет ничего чудного, если невещественный борется с невещественным; но то поистине великое чудо, что дух, обле­ченный в вещество, враждебное ему и борющееся с ним, по­беждает врагов невещественных.

72. Благий Господь и в том являет великое о нас промышление, что бесстыдство женского пола удерживает стыдом, как бы некою уздою; ибо если бы женщины сами прибегали к мужчинам, то не спаслась бы никакая плоть.

73. По определению рассудительных отцов, иное есть прилог, иное — сочетание, иное — сосложение, иное — плене­ние, иное —борьба, и иное, так называемая — страсть в душе. Блаженные сии определяют, что прилог есть простое слово, или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; а сочетание есть собеседование с явив­шимся образом, по страсти или бесстрастно; сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединен­ное с услаждением; пленение есть насильственное и неволь­ное увлечение сердца, или продолжительное мысленное сово­купление с предметом, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют равенство сил борющего и боримого в бра­ни, где последний произвольно или побеждает, или бывает побеждаем; страстию называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе, и чрез навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произ­вольно и сама собою к нему стремится. Из всех сих первое безгрешно; второе же не совсем без греха; а третье судится по устроению подвизающегося; борьба бывает причиною венцов или мучений; пленение же иначе судится во время молитвы, иначе в другое время, иначе в отношении предметов безраз­личных, т.е. ни худых, ни добрых, и иначе в худых помышлениях. Страсть же без сомнения подлежит во всех, или со­размерному покаянию, или будущей муке; но кто первое, (т.е. прилог в мысли), помышляет бесстрастно, тот одним разом отсекает все последнее.

74. Просвещеннейшие и рассудительнейшие из отцов приме­тили еще иной помысл, который утонченнее всех вышепоказанных. Его называют набегом мысли; и он проходит в душе столь быстро, что без времени, без слова и образа мгновенно пред­ставляет подвизающемуся страсть. В плотской брани между духами злобы ни одного нет быстрее и неприметнее сего. Он одним тонким воспоминанием, без сочетания, без продолжения времени, неизъяснимым, а в некоторых даже неведомым обра­зом, вдруг является своим присутствием в душе. Кто плачем успел постигнугь такую тонкость помысла, тот может нас на­учить: каким образом, одним оком, и простым взглядом, и осязанием руки, и слышанием песни, без всякой мысли и по­мысла душа может любодействовать страстно.

75. Некоторые говорят, что страсти входят в тело от по­мыслов сердца; а другие напротив утверждают, что худые помыслы рождаются от чувств телесных. Первые говорят, что если бы не предшествовал ум, то и тело не последовало бы; последние же приводят в защищение своего мнения зло­вредное действие телесной страсти, говоря, что весьма часто худые помыслы получают вход в сердце от приятного взгля­да, или от осязания руки, или от обоняния благовония, или от слышания приятного голоса. Кто мог познать сие о Госпо­де, тот и нас да научит: ибо все это весьма нужно и полезно для тех, которые разумно проходят духовное делание. В про­стоте же и правоте сердца пребывающим делателям нет в этом никакой надобности; ибо не все могут иметь тонкое ведение, и не все блаженную простоту, сию броню против всех ухищ­рений лукавых бесов.

76. Некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело; а некоторые наоборот. Сие последнее случается обыкно­венно с мирскими, а первое с проходящими монашеское жи­тие, по неимению к тому случаев. Что касается до меня, я ска­жу о сем: взыщеши в злых разума, и не обрящеши (Притч. 14, 6).

77. Когда после долгого подвига против беса блуда, едино­мышленника нашей бренной плоти, мы изгоним его из сердца нашего, изранивши его камнем поста и мечом смирения: тогда сей окаянный, как червь некий, пресмыкаясь внутри нашего тела, будет стараться осквернить нас, подстрекая на безвремен­ные и непристойные движения.

78. Сему же наиболее подвержены те, которые покоря­ются бесу тщеславия; ибо они, видя, что уже не часто воз­мущаются в сердце своем блудными помыслами, преклоня­ются к тщеславию; а что это справедливо, в том сами они могут увериться, когда, удалившись на время в безмолвие, будут внимательно испытывать самих себя. Они непремен­но найдут, что в глубине их сердца скрывается некий тай­ный помысл, как змей в гноище, который в некоторой сте­пени чистоту внушает им приписывать собственному тща­нию и усердию, не давая сим окаянным подумать о словах апостола: что имаши, егоже неси приял (1 Кор. 4,7) туне, или непосредственно от Бога, или помощию других и по­средством их молитвы. Итак, да внимают они себе, и да стараются о том, чтобы умертвить вышепоказанного змея многим смиренномудрием, и извергнуть его из сердца; дабы, избавившись от него, возмогли и они некогда совлечься кожанных риз (сладострастия) и воспеть Господу побед­ную песнь чистоты, как некогда оные евангельские цело­мудренные дети. И без сомнения воспоют, аще совлекшеся не нази обрящутся незлобия и смирения, свойственного младенцем (2 Кор. 5,3).

79. Сей бес тщательнее всех других наблюдает времена, какие удобнее для уловления нас; и когда видит, что мы не можем помолиться против него телесно, тогда сей нечистый в особенности старается нападать на нас.

80. Тем, которые еще не стяжали истинной сердечной мо­литвы, в телесной молитве способствует подвиг понуждения, например: распростертие рук, биение о грудь, умиленное взи-рание на небо, глубокие воздыхания, частое преклонение колен. Но как часто случается, что они в присутствии других людей не могут сего делать, то бесы и стараются тогда на них нападать; а так как они еще не в силах противиться им муже­ством ума и невидимою силою молитвы, то, может быть, по нужде и уступают борющим их. В таком случае, если можно, скорее отойди от людей, скройся на малое время в тайное место, и там воззри на небо, если можешь душевным оком, а если нет, то хоть телесным; простри крестовидно руки, и дер­жи их неподвижно, чтобы и сим образом посрамить и побе­дить мысленного Амалика. Возопий к Могущему спасти, и возопий не красноречивыми словами, но смиренными веща­ниями, начиная прежде всего сим воззванием: помилуй мя, яко немощен есмь (Пс. 6,3). Тогда опытом познаешь силу Всевышнего, и невидимою помощию, невидимо, обратишь в бегство невидимых (врагов). Кто обучился таким образом с ними бороться, тот вскоре начнет и одною душею отгонять сих врагов; ибо Господь дает делателям сие второе дарова­ние, в награду за первые подвиги. И справедливо!

81. Бывши негде в собрании, я заметил, что на одного тща­тельного брата напали нечистые помыслы; и как ему не на­шлось приличного места, где бы тайно от других помолиться, то он вышел, как бы по естественной нужде, и там произнес усердную молитву на сих супостатов. И когда я ему выгова­ривал за неприличность места к молитве, он отвечал: "О прогнании нечистых помыслов я и молился в нечистом месте, что­бы очиститься от скверны".

82. Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а потом уже внушают то, что хотят; ибо если ум не смежит очей своих, то сокровище наше не будет похищено; но блуд­ный бес гораздо больше всех употребляет это средство. Часто помрачив ум, сего владыку, он побуждает и застав­ляет нас и пред людьми делать то, что одни только сума­сшедшие делают. Когда же, спустя несколько времени, ум истрезвится, тогда мы стыдимся не только видевших наши бесчинные действия, но и самих себя, за непристойные наши поступки, разговоры и движения, и ужасаемся о прежнем нашем ослеплении; почему некоторые, рассуждая о сем, нередко отставали от этого зла.

83. Отвращайся от сего супостата, когда он, по соделании тобою вышеописанных поступков, возбраняет тебе молиться, упражняться в благочестивых делах, и пребывать во бдении; и поминай Того, Который сказал: зане творит ми труды душа сия, мучимая по очными навыками, сотворю отмщение ея от врагов ея (Лк. 18,5).

84. Кто победил свое тело? Тот, кто сокрушил свое сердце. А кто сокрушил свое сердце? Тот, кто отвергся себя самого; ибо как не быть сокрушенным тому, кто умер своей воле?

85. Между страстными бывает один страстнее другого; и не­которые самые скверны свои исповедают со сладострастием и услаждением. Нечистые и постыдные помышления обыкновен­но рождаются в сердце от беса блуда, сего сердца-обольстителя; но их исцеляет воздержание и вменение их ни во что.

86. Каким образом и способом связать мне плоть свою, сего друга моего, и судить ее по примеру прочих страстей? Не знаю. Прежде, нежели успею связать ее, она уже разре­шается; прежде, нежели стану судить ее, примиряюсь с нею; и прежде, нежели начну мучить, преклоняюсь к ней жалостию. Как мне возненавидеть ту, которую я по естеству при­вык любить? Как освобождусь от той, с которою я связан на веки? Как умертвить ту, которая должна воскреснуть со мною? Как сделать нетленною ту, которая получила тленное естест­во? Какие благословные доказательства представлю той, которая может противоположить мне столько естественных воз­ражений? Если свяжу ее постом, то, осудив ближнего снова предаюсь ей; если, перестав осуждать других, побеждаю ее, то, вознесшись сердцем, опять бываю ею низлагаем. Она и друг мой, она и враг мой, она помощница моя, она же и соперница моя: моя заступница и предательница. Когда я угож­даю ей, она вооружается против меня. Изнуряю ли ее, изне­могает. Упокоиваю ли ее, бесчинствует. Обременяю ли, не терпит. Если я опечалю ее, то сам крайне буду бедствовать. Если поражу ее, то не с кем будет приобретать добродетели. И отвращаюсь от нее, и объемлю ее. Какое это во мне таинст­во? Каким образом составилось во мне это соединение проти­воположностей? Как я сам себе и враг и друг? Скажи мне, супруга моя — естество мое; ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается; скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу избежать естественной беды, когда я обещался Христу вести с тобою всегдашнюю брань? Как могу я победить твое мучительство, когда я добровольно решился быть твоим понудителем? Она же, отвечая душе своей, говорит: "Не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего самолюбие. Внешние разжжения происходят от угождения мне и от чрезмерного во всем покоя; а внутренние от прежде бывшего покоя и от сладо­страстных дел. Зачавши, я рождаю падения; они же, ро­дившись, сами рождают смерть отчаянием. Если явственно познаешь глубокую мою и твою немощь; то тем свяжешь мои руки. Если гортань умучишь воздержанием; то свя­жешь мои ноги, чтобы они не шли вперед. Если соеди­нишься с послушанием, то освободишься от меня; а если приобретаешь смирение, то отсечешь мне голову.
Пятнадцатая степень Кто, будучи во плоти, получил и здесь по­бедную почесть, тот умер и воскрес, и еще здесь познал начало буду­щего нетления.

СЛОВО 16. О сребролюбии

1. Большая часть премудрых учителей, после описанно­го нами сладострастного мучителя, полагают обыкновенно сего тмоглавного беса сребролюбия. Чтобы и нам, немуд­рым, не изменить порядка премудрых, восхотели и мы пос­ледовать тому же распределению и правилу. Итак, если угодно, поговорим немного о сем недуге, а потом скажем вкратце и о врачевании.

2. Сребролюбие есть поклонение идолам, дщерь неверия, извинение себя своими немощами, предсказатель старости, предвозвестник голода, гадатель о бездождии.

3. Сребролюбец есть хулитель Евангелия, и добровольный отступник. Стяжавший любовь расточил деньги; а кто гово­рит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает.

4. Оплакивающий себя самого, даже и тела своего отвергся, и не щадит его в случае нужды.

5. Не говори, что собираешь деньги ради нищих; ибо и две лепты вдовицы купили царство небесное.

6. Страннолюбец и сребролюбец друг с другом встрети­лись; и второй назвал первого безрассудным.

7. Победивший страсть сию отсек попечения; а связанный ею никогда не молится чисто.

8. Сребролюбие начинается под видом раздаяния милос­тыни, а оканчивается ненавистью к бедным. Сребролюбец бывает милостив, пока собирает деньги; а как скоро нако­пил их, так и сжал руки.

9. Видел я нищих деньгами, которые, в сожительстве с нищи­ми духом, обогатились духовно и забыли первую свою нищету.

10. Монах, любящий деньги, чужд лености; он ежечасно вспо­минает слово апостола: праздный да не яст (2 Сол. 3, 10); и другое: руце сии послужисте мне и сущим со мною (Деян. 20,34).Шестнадцатая борьба. Кто в ней одержал победу, тот и любовь Бо­жию приобрел, или отсек суетные попечения.

1. Нестяжание есть отложение земных попечений, безза­ботность о жизни, невозбраняемое путешествие, вера запове­дям Спасителя; оно чуждо печали.

2. Нестяжательный инок есть владыка над миром, вверив­ший Богу попечение о себе, и верою стяжавший всех своими рабами. Он не будет говорить человеку о своей нужде; а что приходит, то принимает, как от руки Господней.

3. Нестяжательный подвижник есть сын беспристрастия, и что он получает, то считает за ничто. Если случится ему куда-либо отойти, все вменяет за уметы. Если же печалится о чем-нибудь, то еще не сделался нестяжательным.

4. Нестяжательный муж молится чистым умом; а любостяжательный во время молитвы представляет образы вещества.

5. Пребывающие в повиновении чужды сребролюбия; ибо ког­да они и тело свое предали, то что уже будут считать своею собственностию? Тем только лишаются они пользы, что удобны и готовы к переходам с места на место. Видел я, что вещество родило монахам терпение, чтобы пребывать на одном месте; но я больше их ублажил скитающихся ради Господа.

6. Вкусивший вышних благ легко презирает земные; невкусивший же первых радуется о стяжании последних.

7. Безрассудно нестяжательный лишается двоякой поль­зы: и настоящих благ удаляется, и будущих лишается.

8. О монахи! не будем невернее птиц, которые не пекут­ся и не собирают.

9. Велик благочестиво отвергший свое имение, но свят, кто отвергается своей воли. Первый сторицею имением или даро­ваниями обогатится; а последний жизнь вечную наследует.

10. Волны не оставят моря; а сребролюбца не оставят гнев и печаль.

11. Презревший вещество избавился от словооправданий и прекословий; любостяжательный же за иглу готов состя­заться до смерти.

12. Непоколебимая вера отсекает суетные попечения; а память о смерти научает отвергаться и тела.

13. В Иове не было и следа сребролюбия; потому-то он, и всего лишившись, пребыл без смущения.

14. Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1 Тим. 6, 10); и оно действительно таково, ибо произво­дит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, сму­щения, злопамятство, жестокость и убийства.

15. Малым огнем сожгли некоторые много вещества; и одною добродетелию избежали многие всех вышеописан­ных страстей: эта добродетель называется беспристрасти­ем. Она рождается в нас от опытного ведения и вкушения Божественного разума, и от попечения о страшном ответе во время исхода из сего мира.

16. Со вниманием прочитавший об объядении, сей матери толиких зол, не ведает, что в пагубном и проклятом своем чадородии оно назвало вторым своим исчадием камень нечув­ствия. Но я не мог дать ему места, по порядку ему принадле­жащего, быв обязан говорить прежде о многоглавом змие идолослужения, который у рассудительнейших отцов полу­чил третье звено в цепи восьми главных страстей. Теперь, окончивши умеренное об нем слово, мы намерены говорить о нечувствии, занимающем по порядку третье место, и по про­исхождению второе. Потом будем говорить о сие и о бдении; а также и о детской малодушной боязливости побеседуем крат­ко; ибо все сии недуги свойственны новоначальным.

Степень семнадцатая. Кто на нее взошел, тот шествует на небо, совлекшись вещества.

1. Нечувствие, как телесное, так и душевное, есть омерт­вение чувства от долговременного недуга и нерадения, окон­чившееся нечувствием.

2. Безболезненность есть обратившееся в природу нераде­ние, оцепенение мысли, порождение худых навыков, сеть усердию, силок мужеству, незнание умиления, дверь отчая­ния, матерь забвения, которая, родив дщерь свою, снова бы­вает ее же дщерию; это — отвержение страха Божия.

3. Бесчувственный есть безумный мудрец, учитель, осуж­дающий себя самого, любослов, который говорит против себя, слепец, учащий видеть; беседует о врачевании язвы, а между тем, беспрестанно чешет и растравляет ее; жалуется на бо­лезнь, и не отстает от вредных для него снедей; молится о своем избавлении от страсти, и тотчас исполняет ее на самом деле; за совершение ее гневается сам на себя, и не стыдится слов своих, окаянный. "Худо я поступаю", — вопиет, и усердно продолжает делать злое. Устами молится против своей страс­ти, а делом для нее подвизается. О смерти любомудрствует, а живет как бессмертный. Воздыхает о разлучении души с те­лом, а сам пребывает в дремоте, как бы был вечный. О воз­держании беседует, а стремится к объядению. Читает слово о последнем суде, и начинает смеяться. Читает слово против тщеславия, и самым чтением тщеславится. Говорит о бдении, и тотчас погружается в сон. Хвалит молитву, и бегает от нее, как от бича. Послушание ублажает, а сам первый преслушник. Беспристрастных хвалит, а сам не стыдится за рубище памятозлобствовать и ссориться. Разгневавшись, огорчается, и опять за самое это огорчение на себя гневается: и, прилагая побеждение к побеждению, не чувствует. Пресытившись, раскаивается; и немного спустя опять прилагает насыщение к насыщению. Ублажает молчание, но восхваляет его много­словием. Учит кротости, но часто в самом том учительстве гневается, и за огорчение свое опять на себя гневается. Вос­прянув от греховного усыпления, воздыхает; но, покивав го­ловою, снова предается страсти. Осуждает смех, и учит о плаче, смеясь. Порицает себя перед некоторыми, как тще­славного, и тем порицанием покушается снискать себе славу. Сладострастно смотрит на лица, и между тем беседует о це­ломудрии. Пребывая в мире, хвалит безмолвствующих; а того не разумеет, что он этим посрамляет себя самого. Славит милостивых, а нищих поносит. Всегда сам себя обличает, и придти в чувство не хочет, чтобы не сказать, не может.

4. Видал я много таких людей, которые, слушая слово о смерти и страшном суде, проливали слезы; а потом, когда слезы еще были в очах их, со тщанием спешили на трапезу. Я подивился тому, каким образом госпожа оная, смрадная страсть объядения, будучи укрепляема долговременным бес­чувствием, могла победить и плач.

5. По мере немощной моей силы, я объяснил коварства и язвы сей безумной и неистовой, каменистой и жестокой страс­ти; ибо я не намерен много против нее распространяться. Могущий же о Господе от опыта своего приложить врачева­ния к сим язвам, да не обленится это сделать; я же не сты­жусь исповедать мою немощь в этом деле, будучи сам одер­жим крепкою оною страстию. Я не мог бы сам собою постиг­нуть хитростных козней ее, если бы не настиг ее нигде, силою не задержал ее, и муками не принудил ее исповедать все выше­сказанное, бив ее мечом страха Господня и непрестанною молитвою. Потому-то сия злотворная мучительница и гово­рила мне: союзники мои, когда видят мертвых, смеются; стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосерды­ми и омраченными. Пред священною трапезою Евхаристии остаются бесчувственными; и даже, причащаясь сего небесного дара, как бы простой хлеб вкушают. Когда я вижу лю­дей, предстоящих с умилением, то ругаюсь над ними. От отца, родившего меня, научилась я убивать все доброе, рождаю­щееся от мужества и от любви. Я матерь смеха; я питательница сна; я друг пресыщению: я неразлучна с ложным благого­вением; и когда меня обличают, я не чувствую скорби.

6. От слов сей неистовой страсти я, окаянный, ужаснулся, и спросил о имени родившего ее. Она мне сказала: "Рождение у меня не одно: зачатие мое смешано и неопределенно. Насы­щение меня укрепляет, время возращает, а худой навык ут­верждает; одержимый им никогда от меня не освободится. Если ты со многим бдением соединишь размышление о веч­ном суде, то, может быть, дам тебе малую ослабу. Смотри, от какой причины я в тебе родилась, и против матери моей под­визайся; ибо я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах, и неизгладимо непечатлевай в сердце сво­ем их образы; если же сие не будет в тебе начертано кистию поста, то никогда не победишь меня".

1. Сон есть некоторое свойство природы, образ смерти, бездействие чувств. Сон сам по себе один и тот же; но он, как и похоть, имеет многие причины: происходит от естест­ва, от пищи, от бесов, и, может быть, от чрезмерного и продолжительного поста, когда изнемогающая плоть хочет подкрепить себя сном.

2. Как много пить зависит от привычки, так и много спать. Потому-то и должно нам, особенно в начале нашего подвига, подвизаться против сна; ибо трудно исцелить давний навык.

3. Начнем наблюдать и найдем, что когда, по гласу духовной трубы (колокола), видимо собираются братия, невидимо стека­ются душевные враги. Одни приступают к постели, когда мы встали, и подущают нас снова лечь на нее, говоря: "Подожди, пока кончатся начальные песни, и тогда пойдешь в церковь". Другие предстоящих на молитве погружают в сон. Иные произ­водят сильные и безвременные движения в животе. Иные по­буждают заводить в церкви разговоры. Другие отвлекают ум наш в скверные помыслы. Иные заставляют нас, как изнемог­ших, опираться о стену, а иногда наводят весьма частую зевоту. Некоторые же возбуждают в нас во время молитвы смех, чтобы чрез сие подвигнуть Бога к негодованию на нас. Иные побуждают пас от лености спешить в псалмопении. Другие же ублажают петь медленнее от самоуслаждения; а иногда сидят при устах наших и заключают их, так что мы едва можем их открыть.

4. Но кто в чувстве сердца помышляет, что он предстоит Богу, тот в молитве будет, как столп неподвижный, и ни­чем из прежде сказанных не будет поруган.

5. Часто истинный послушник, став на молитву, вдруг испол­няется света и радости; потому что подвижник сей был приго­товлен к сему и предочищен нелицемерным послушанием.

6. Все могут молиться со множеством братий; но для мно­гих приличнее совершать молитву с одним единодушным бра­том; ибо немного таких, которые могут молиться наедине.

7. Поя со множеством, не возможешь помолиться невещест­венно. Во время чтения и пения ум твой да будет занят разу­мением слышимых слов или определенною молитвою, в ожи­дании ближнего стиха.

8. Никто не должен во время молитвы заниматься рукоде­лием, и в особенности работой. Ясное наставление об этом преподал Ангел великому Антонию.

9. В горниле искушается золото, а предстояние на молитве искушает усердие и любовь к Богу в монахах.

Кто приобрел похвальное дело молитвы, тот приближается к Богу и избегает бесов.

1. Земным царям предстоят иные просто и без оружия, другие с жезлами, иные со щитами; некоторые же с мечами. Великое и несравненное превосходство первых пред послед­ними, потому что первыми бывают обыкновенно сродники и домашние царевы. Так бывает у земных царей.

2. Приидите теперь, увидим, как и мы исправляем предстояние наше пред Богом и Царем в вечерних, дневных и ночных молитвах. Ибо некоторые воздевают руки на молитву в вечерних и всенощных бдениях, как невещественные и чуж­дые всякого попечения; другие же предстоят тогда Богу с псалмопением; иные трудятся в чтении священных Писаний; иные, по немощи, но мужественно борются со сном посредст­вом рукоделия; иные, упражняясь в размышлении о смерти, хотят чрез это приобрести умиление. Из всех сих подвижни­ков первые и последние упражняются в Боголюбезном бде­нии; вторые в исправлениях, общих всем монахам; прочие шествуют низшим путем. Однако Бог приемлет дары, и це­нит их, смотря по расположению и силе каждого.

3. Бодрственное око очищает ум, а долгий сон ожесточает душу.

4. Бодрый инок — враг блуда, сонливый же друг ему.

5. Бдение есть погашение плотских разжжений, избавле­ние от сновидений, исполнение очей слезами, умягчение сердца, хранение помыслов, лучшее горнило для сварения принятой пищи, укрощение злых духов, обуздание языка, прогнание мечтаний.

6. Бдительный инок есть ловец помыслов, могущий удоб­но их усматривать и уловлять в тишине ночи.

7. Боголюбивый монах, когда гласит молитвенная труба, гово­рит: "Слава Богу, слава Богу!", — а ленивый говорит: "Увы, увы!"

8. Приготовление трапезы обнаруживает чревоугодников; а молитвенный подвиг показывает боголюбивых; первые, уви­девши трапезу, радуются, а последние сетуют.

9. Излишество сна — причина забвения; бдение же очи­щает память.

10. Богатство земледельцев собирается на гумне и точиле; а богатство и разум монахов в вечерних и ночных предстояниях Богу, и в деланиях ума.

11. Многий сон есть неправедный сожитель, похищающий у ленивых половину жизни, или еще больше.

12. Неискусный монах в беседах бывает бодр; а когда на­стал час молитвы, тогда и глаза его отяготились сном.

13. Нерадивый монах искусен в многословии; а когда при­шло время чтения, от дремоты смотреть не может. Когда воз­гласит последняя труба, будет воскресение мертвых; а когда начнется празднословие, возбуждается сонливые.

14. Мучительный дух сонливости есть коварный друг: час­то, когда мы пресыщены, он удаляется, а во время поста, во время алчбы и жажды, сильно на нас нападает.

15. Во время молитвы он подущает взяться за рукоделие; ибо иначе не может погубить молитву бдящих.

16. Особенно он воздвигает брань против новоначальных, чтобы они разленились при самом начале подвига, или чтобы приготовить вход бесу блуда.

17. Доколе не освободимся от сего духа, дотоле мы не долж­ны отрицаться от пения псалмов в соборе братий; ибо мы часто и от стыда не дремлем. Пес враждует против зайца; а бес тщеславия есть враг сонливости.

18. Купец считает свой прибыток по прошествии дня; а духовный подвижник по совершении псалмопения.

19. Внимай себе трезвенно после молитвы, и увидишь, что толпы бесов, побежденных нами, стараются после молитвы оск­вернить нас нечистыми мечтаниями. Итак, сядь и наблюдай, и ты увидишь обыкших похищать начатки душевного делания.

20. От частого псалмопения, во время бодрственного сос­тояния, бывает то, что и во сне приходят на ум слова псал­мов; иногда же случается, что и бесы представляют их наше­му воображению, чтобы привести нас в гордость. О третьем же состоянии душевном я хотел умолчать, но некто убедил меня говорить (ш). Душа, которая днем непрестанно поуча­ется слову Божию, обыкновенно и во сне упражняется в том же; ибо сие второе бывает истинным воздаянием за первое делание, для отгнания духов и лукавых мечтаний.

Двадцатая степень. Восшедший на нее принял в сердце своем свет.

1. Если ты с другими или в общежитии проходишь подвиг доб­родетелей, то боязливость не очень будет на тебя нападать; если же ты подвизаешься в местах безмолвнейших, то смотри, чтобы не овладела тобою сия дщерь неверия и порождение тщеславия.

2. Боязливость есть младенчественный нрав в старой тще­славной душе. Боязливость есть уклонение от веры, в ожи­дании нечаянных бед.

3. Страх есть предвоображаемая беда; или иначе, страх есть трепетное чувство сердца, тревожимое и сетующее от представления неведомых злоключений. Страх есть лише­ние твердой надежды.

4. Гордая душа есть раба страха; уповая на себя, она боит­ся слабого звука тварей, и самих теней.

5. Плачущие и болезнующие о грехах своих не имеют стра­хований; а страшливые часто лишаются ума; и по справедли­вости. Ибо праведно Господь оставляет гордых, чтобы и про­чих научить не возноситься.

6. Все боязливые тщеславны, но не все небоящиеся сми­ренномудры; ибо случается, что и разбойники, и гробоко­патели не боятся.

7. Не ленись в самую полночь приходить в те места, где ты боишься быть. Если же ты хоть немного уступишь сей младенчественной и смеха достойной страсти, то она состареется с тобою. Но когда ты пойдешь в те места, воору­жайся молитвою; пришедши же, рапростри руки, и бей су­постатов именем Иисусовым; ибо нет сильнейшего оружия, ни на небе, ни на земле. А избавившись от сего недуга, восхваляй Избавившего; ибо когда ты будешь Его благодарить, то и Он во век будет покрывать тебя.

8. Нельзя в одну минуту насытить чрево; так нельзя и боязливость победить скоро. По мере усиления в нас пла­ча, она от нас отходит: а с уменьшением оного увеличи­вается в нас.

9. Устрашишася ми власи и плоти (Иов. 4,15), — говорил Елифаз, возвещая о коварстве сего беса. Иногда душа, а иногда плоть прежде поражается страхом, и потом страсть сию одна другой передают. Если плоть устрашилась, а в душу не во­шел сей безвременный страх, то близко избавление от этого недуга. Если же мы, от сокрушения сердца, с преданностию Богу, усердно ожидаем от Него всяких непредвидимых слу­чаев, то мы воистину освободились от боязливости.

10. Не пустыня и мрачность места укрепляет бесов против нас, но бесплодие нашей души; иногда же это бывает промыс­лительно к вразумлению нашему.

11. Кто сделался рабом Господа, тот боится одного свое­го Владыки; а в ком нет страха Господня, тот часто и тени своей боится.

12. Когда злой дух приступает невидимо, тогда боится тело; а когда приступает Ангел, тогда радуется душа смиренного. Итак, когда мы по этому действию узнаем пришествие Анге­ла Божия, то скорее восстанем на молитву; ибо добрый хра­нитель наш пришел помолиться вместе с нами.

1. Некоторые имеют обыкновение писать о тщеславии в особенной главе, и отделять оное от гордости; посему и гово­рят они, что начальных и главных греховных помыслов во­семь. Но Григорий Богослов и другие насчитывают их семь. С ними и я более согласен; ибо кто, победив тщеславие, может быть обладаем гордостию? Между сими страстями та­кое же различие, какое между отроком и мужем, между пше­ницею и хлебом; ибо тщеславие есть начало, а гордость ко­нец. Итак, по порядку слова, скажем теперь вкратце о нечес­тивом возношении, о сем начале и исполнении всех страстей; ибо кто покусился бы пространно о сем предмете любомудрствовать, то уподобился бы человеку, который всуе старается определить вес ветров.

2. Тщеславие, по виду своему, есть изменение естества, развращение нравов, наблюдение укоризн. По качеству же оно есть расточение трудов, потеря потов, похититель душев­ного сокровища, исчадие неверия, предтеча гордости, потоп­ление в пристани, муравей на гумне, который, хотя и мал, однако расхищает всякий труд и плод. Муравей ждет собра­ния пшеницы, а тщеславие собрания богатства: ибо тот раду­ется, что будет красть; а сие, что будет расточать.

3. Дух отчаяния веселится, видя умножение грехов; а дух тщеславия, когда видит умножение добродетелей; ибо дверь первому множество язв, а дверь второму изобилие трудов.

4. Наблюдай и увидишь, что непотребное тщеславие до самого гроба украшается одеждами, благовониями, многочис­ленною прислугою, ароматами и тому подобным.

5. Всем без различия сияет солнце; а тщеславие радуется о всех добродетелях. Например: тщеславлюсь, когда пощусь; но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побежда­юсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь. Стану говорить, побеждаюсь тщеславием; замолчу, и опять им же победился. Как ни брось сей троерожник, все один рог станет вверх.

6. Тщеславный человек есть идолопоклонник, хотя и назы­вается верующим. Он думает, что почитает Бога; но в самом деле угождает не Богу, а людям.

7. Всякий человек, который любит себя выказывать, тщесла­вен. Пост тщеславного остается без награды, и молитва его бес­плодна, ибо он и то и другое делает для похвалы человеческой.

8. Тщеславный подвижник сам себе причиняет двойной вред: первый, что изнуряет тело, а второй, что не получает за это награды.

9. Кто не посмеется делателю тщеславия, которого сия страсть, во время предстояния на псалмопении, понуждает иногда смеяться, а иногда пред всеми плакать?

10. Господь часто скрывает от очей наших и те добродетели, которые мы приобрели; человек же хвалящий нас, или, лучше сказать, вводящий в заблуждение, похвалою отверзет нам очи; а как скоро они отверзлись, то и богатство добродетели исчезает.

11. Льстец есть слуга бесов, руководитель к гордости, ис­требитель умиления, губитель добродетелей, отводитель от истинного пути. Ближайшии вас, льстят вы (Ис. 3,12), — говорит Пророк.

12. Людям великим свойственно переносить обиды мужест­венно и с радостию, святым же и преподобным — выслу­шивать похвалу без вреда.

13. Видал я плачущих, которые, будучи похвалены, за похвалу воспылали гневом; и как случается в торговле, про­меняли одну страсть на другую.

14. Никтоже весть яже в человеце, точию дух человека (1 Кор. 2,11). Итак, пусть посрамляются и обуздываюся те, которые покушаются ублажать нас в лице.15. Когда услышишь, что ближний твой, или друг, укорил тебя в отсутствии или в присутствии твоем: тогда покажи любовь, и похвали его.

16. Великое дело отвергнуть от души похвалу человечес­кую, но большее — отвратить от себя похвалу бесовскую.

17. Не тот показывает смиренномудрие, кто охлаждает сам себя (ибо кто не стерпит поношения от себя самого?); но тот, кто, будучи укорен другим, не уменьшает к нему любви.

18. Приметил я, что бес тщеславия, внушив одному брату помыслы, в то же время открывает их другому, которого под­стрекает объявить первому брату, что у него на сердце, и чрез то ублажает его, как прозорливца. Иногда сей нечистый прикасается даже к членам тела, и производит трепет.

19. Не внимай ему, когда он внушает тебе желание быть епископом, или игуменом, или учителем; ибо трудно отогнать пса от мясопродажного стола.

20. Когда он видит, что некоторые приобрели хотя несколько мирное устроение: то тотчас побуждает их идти из пустыни в мир, и говорит: "Иди на спасение погибающих душ".

21. Иной вид эфиопа, и иной истукана: так и образ тще­славия иной у пребывающих в общежитии, и иной у живу­щих в пустынях.

22. Тщеславие побуждает легкомысленых монахов предуп­реждать пришествие мирских людей, и выходить из обители навстречу идущим; научает припадать к ногам их, и, будучи исполнено гордости, облекается в смирение; в поступках и голо­се показывает благоговение, смотря на руки пришедших, чтобы от них что-нибудь получить; называет их владыками, покрови­телями и подателями жизни по Боге; во время трапезы побуж­дает их воздерживаться перед ними, и повелительно обращаться с низшими; на псалмопении же ленивых делает ревностными, и безголосных хорошо поющими, и сонливых бодрыми; льстить уставщику и просить дать ему первое место на клиросе, называя его отцом и учителем, пока не уйдут посетители.

23. Тщеславие предпочитаемых делает гордыми, а прези­раемых памятозлобными.

24. Тщеславие часто бывает причиною бесчестия, вместо чес­ти; ибо разгневавшимся ученикам своим приносит великий стыд.

25. Тщеславие делает гневливых кроткими перед людьми.

26. Оно весьма удобно присоединяется к естественным даро­ваниям, и чрез них нередко низвергает окаянных рабов своих.

27. Видел я, как один бес опечалил и прогнал брата свое­го. Один монах рассердился, а между тем пришли мирские; и вдруг окаянный сей, оставив гнев, перепродал себя тщесла­вию; ибо не мог в одно время служить обеим страстям.

28. Монах, сделавшийся рабом тщеславия, ведет двойст­венную жизнь, по наружности пребывая в монастыре, а умом и помышлениями в мире.

29. Если мы усердно хотим угождать Царю Небесному, то, без сомнения, и славы небесной вкусим; а вкусивший ее бу­дет презирать всякую земную славу; и я удивился бы, если бы кто, не вкусивши первой, мог презреть последнюю.

30. Часто случается, что мы, будучи окрадены тщесла­вием, а потом обратившись, и сами быстроумнее окрадываем оное. Я видел некоторых, по тщеславию начавших ду­ховное делание, но хотя и порочное положено было нача­ло, однако конец вышел похвальный, потому что переме­нилась их мысль.

31. Кто возносится естественными дарованиями, т. е. ост­роумием, понятливостию, искусством в чтении и произно­шении, быстротою разума и другими способностями, без труда нами полученными: тот никогда не получит вышеес­тественных благ; ибо неверный в малом — и во многом не­верен и тщеславен.

32. Некоторые для получения крайнего бесстрастия и бо­гатства дарований, силы чудотворения и дара прозорливости всуе изнуряют тело свое; но сии бедные не знают того, что не труды, но более всего смирение есть матерь этих благ.33. Кто просит у Бога за труды своих дарований, тот поло­жил опасное основание; а кто считает себя должником, тот неожиданно и внезапно обогатится.

34. Не повинуйся веятелю сему, когда он научает тебя объявлять свои добродетели на пользу слышащих; кая бо польза человеку, если он весь мир будет пользовать, душу же свою отщетит (Мф. 16,26)? Ничто не приносит столько пользы ближним, как смиренный и непритворный нрав и сло­во. Таким образом мы и других будем побуждать, чтобы они не возносились: а что может быть полезнее сего?

35. Некто из прозорливцев сказал мне виденное им. "Ког­да я, — говорил он, — сидел в собрании братий, бес тщесла­вия и бес гордости пришли и сели при мне, по ту и по другую сторону и первый толкал меня в бок тщеславным своим перстом, побуждая меня рассказать о каком-нибудь моем видении видении, или делании, которое я совершил в пустыне. Но как только я успел отразить его, сказав: да возвратятся вспять и постыдятся мыслящии ми злая (Пс. 39,15); тот­час же сидевший по левую сторону говорит мне на ухо: благо же, благо же ты сотворил, и стал велик, победив бесстыднейшую матерь мою. Тогда я, обратившись к нему, произнес слова, следующие по порядку после сказанного мною стиха: да возвратятся абие стыдящеся, глаголющии ми: бла­го же, благо же сотворил еси (Пс. 39,16). Потом спросил я того же отца, как тщеславие бывает материю гордости? Он отвечал мне: "Похвалы возвышают и надмевают душу; когда же душа вознесется, тогда объемлет ее гордость, которая воз­водит до небес, и низводит до бездн".

36. Есть слава от Господа, ибо сказано в писании: прославляющия Мя прославлю (1 Цар. 2,30); и есть слава, происходящая от диавольского коварства, ибо сказано: горе, егда добре рекут вам вси человецы (Лк. 6,26). Явно по­знаешь первую, когда будешь взирать на славу, как на вред­ное для тебя, когда всячески будешь от нее отвращаться, и куда бы ни пошел, везде будешь скрывать свое жительство. Вторую же можешь узнать тогда, когда и малое что-либо де­лаешь для того, чтобы видели тебя люди.

37. Скверное тщеславие научает нас принимать образ добро­детели, которой нет в нас, убеждая к сему словами Еванге­лия: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да ви­дят добрая ваша дела (Мф. 5,16).

38. Часто Господь исцеляет тщеславных от тщеславия при­ключающимся бесчестием.

39. Начало к истреблению тщеславия есть хранение уст и любление бесчестия; средина же — отсечение всех помышляемых ухищрений тщеславия; а конец (если только есть ко­нец в этой бездне), состоит в том, чтобы стараться делать перед людьми то, что нас уничижает, и не чувствовать при оном никакой скорби.

40. Не скрывай своих погрешностей с тою мыслию, что­бы не подавать ближнему повода к преткновению; хотя, мо­жет быть, и не во всяком случае будет полезно употреблять сей пластырь, но смотря по свойству грехов.

41. Когда мы домогаемся славы, или когда, без ис­кательства с нашей стороны, она приходит к нам от дру­гих, или когда покушаемся употреблять некие ухищрения, служащие к тщеславию: тогда вспомним плач свой и по­мыслим о святом страхе и трепете, с которым мы пред­стояли Богу в уединенной нашей молитве; и таким образом без сомнения посрамим бесстыдное тщеславие, если одна­ко стараемся об истинной молитве. Если же в нас нет это­го, то поспешим вспомнить об исходе своем. Если же мы и сего помышления не имеем: то по крайней мере убоимся стыда, следующего за тщеславием, потому что возносяйся непременно смирится (Лк. 14,16) еще и здесь, прежде бу­дущего века.

42. Когда хвалители наши, или, лучше сказать, обольсти­тели начнут хвалить нас, тогда поспешим вспомнить множе­ство наших беззаконий; и увидим, что мы поистине недостой­ны того, что говорят или делают в честь нашу.

43. Бывают из тщеславных такие, коих некоторые проше­ния должны бы быть услышаны Богом; но Бог предваряет их молитвы и прошения, чтобы они, получив чрез молитву про­симое, не впали в большее самомнение.

44. Простые же сердцем не очень подвержены отравле­нию сим ядом; ибо тщеславие есть погубление простоты и притворное жительство.

45. Часто случается, что червь, достигши полного воз­раста, получает крылья и возлегает на высоту: так и тще­славие, усилившись, рождает гордость, всех зол начальни­цу и совершительницу.

46. Не имеющий сего недуга весьма близок ко спасению; а одержимый оным далек явиться от славы святых.

Степень двадцать вторая. Кого не уловило тщеславие, тот не впадет в безумную гордость, враждующую на Бога.

1. Гордость есть отвержение Бога, бесовское изобретение, презрение человеков, матерь осуждения, исчадие похвал, знак бесплодия души, отгнание помощи Божией, предтеча умоис­ступления, виновница падений, причина беснования, источник гнева, дверь лицемерия, твердыня бесов, грехов хранилище, причина немилосердия, неведение сострадания, жестокий истя­затель, бесчеловечный судья, противница Богу, корень хулы.

2. Начало гордости — конец тщеславия; средина — уничто­жение ближнего, бесстыдное проповедание своих трудов, само­хвальство в сердце, ненависть обличения; а конец — отверже­ние Божией помощи, упование на свое тщание, бесовский нрав.

3. Услышим все, хотящие избежать рва сего: весьма часто сия страсть получает пищу от благодарения, ибо она сначала не склоняет нас бесстыдно к отвержению Бога. Видал я лю­дей, устами благодаривших Бога, и возносившихся в мыслях своих. О сем ясно свидетельствует фарисей, сказавший: "Боже, благодарю Тя" (Лк. 18,11).

4. Где совершилось грехопадение, там прежде водворялась гордость; ибо провозвестник первого есть второе.

5. Один почтенный муж сказал мне: положим, что есть двенадцать бесчестных страстей; если произвольно возлюбишь одну из них, то есть гордость, то и одна сия наполнит место прочих одиннадцати.

6. Высокомудрый монах сильно прекословит; смиренномуд­рый же не только не прекословит, но и очей возвести не смеет.

7. Не преклоняется кипарис, и не стелется по земле: так и монах высокосердый не может иметь послушания.

8. Высокоумный человек желает начальствовать; да иначе он и погибнуть совершенно не может, или, правильнее сказать, не хочет.

9. Бог гордым противится (Иак. 4,6); кто же может поми­ловать их? Не чист пред Господом всяк высокосердый (Притч. 16,5); кто же может очистить его?

10. Наказание гордому — его падение, досадитель — бес; а признаком оставления его от Бога есть умоисступление. В первых двух случаях люди нередко людьми же были исце­ляемы; но последнее от людей неисцельно.

11. Отвергающий обличение обнаруживает страсть, а кто принимает оное, тот разрешился от уз ее.

12. Если от одной этой страсти, безо всякой другой, некто ниспал с неба: то должно исследовать, не возможно ли смирением, и без других добродетелей, взойти на небо?

13. Гордость есть потеря богатства и трудов. Воззваша и не бе спасаяй, без сомнения потому, что взывали с гордостию; воз­зваша ко Господу и не слыша их (Пс. 17,42), без сомнения потому, что не отсекали причин того, против чего молились.

14. Один премудрый старец духовно увещевал гордящегося брата; но сей ослепленный сказал ему: "Прости меня, отче, я не горд". Мудрый же старец возразил: "Чем же ты, сын мой, яснее можешь доказать, что ты горд, как не тем, что говоришь: я не горд?"

15. Таковым весьма полезно повиновение, жестокое и пре­зренное жительство и чтение о сверхъестественных подвигах св. отцов. Может быть, хотя чрез это, сии недугующие полу­чат малую надежду ко спасению.

16. Стыдно тщеславиться чужими украшениями, и край­нее безумие — гордиться Божиими дарованиями. Превозно­сись только теми добродетелями, которые ты совершил прежде рождения твоего; а те, которые ты исполнил после рожде­ния, даровал тебе Бог, как и самое рождение. Какие ты ис­правлял добродетели без помощи ума, те только и твои; по­тому что Бог даровал тебе и самый ум. Какие подвиги пока­зал ты без тела, те только и относи к твоему тщанию; ибо и тело не твое, а творение Божие.

17. Не уповай на себя, пока не услышишь последнего о тебе изречения, памятуя, что и возлежавший уже на брачной вечери был связан по рукам и по ногам, и ввержен во тьму кромешную (Мф. 22,13).

18. Не возвышай выи, перстный; ибо многие, будучи свя­ты и невещественны, были свержены с неба.

19. Когда бес гордости утвердится в своих служителях, тогда, являясь им во сне или наяву, в образе светлого Ангела или мученика, преподает им откровение таинств, и как бы дар дарований, чтобы сии окаянные, прельстившись, совер­шенно лишились ума.

20. Если бы мы и бесчисленные смерти за Христа претерпе­ли, то и тогда не исполнили бы должного; ибо иное есть кровь Бога, а иное кровь рабов, по достоинству, а не по существу.

21. Если не перестанем сами себя испытывать и сравни­вать житие наше с житием прежде нас бывших св. Отцов и светил: то найдем, что мы еще и не вступали на путь истинно­го подвижничества, ни обета своего, как должно не исполни­ли, но пребываем еще в мирском устроении.

22. Монах собственно есть тот, кто имеет невозносящееся око души и недвижимое чувство тела.

23. Монах есть тот, кто невидимых супостатов, даже и когда они бежат от него, призывает на брань и раздражает, как зверей.

24. Монах есть тот, кто находится в непрерывном восхи­щении ума к Богу и спасительной печали.

25. Монах есть тот, кто имеет такой навык к добродете­лям, какой другие к страстям.

26. Монах есть непрестанный свет в очах сердца.

27. Монах есть бездна смирения, в которую он низринул и в которой потопил всякого злого духа.

28. От гордости происходит забвение согрешений, а па­мять о них есть ходатай смиренномудрия.

29. Гордость есть крайнее убожество души, которая мечтает о себе, что богата, и, находясь во тьме, думает, что она во свете.

30. Сия скверная страсть не только не дает нам преуспе­вать, но и с высоты низвергает.

31. Гордый подобен яблоку, внутри сгнившему, а снаружи блестящему красотою.

32. Гордый монах не имеет нужды в бесе; он сам сделался для себя бесом и супостатом.

33. Тьма чужда света; и гордый чужд всякой добродетели.

34. В сердцах гордых рождаются хульные слова, а в ду­шах смиренных небесные видения.

35. Тать не любит солнца; гордый же уничижает кротких.

36. Не знаю, как это бывает, что многие из гордых, не зная самих себя, думают, что они достигли бесстрастия, и уже при исходе из сего мира усматривают свое убожество.

37. Кто пленен гордостию, тому нужна помощь Самого Бога; ибо суетно для такого спасение человеческое.38. Некогда я уловил сию безумную прелестницу в сердце моем, внесенную в оное на раменах ее матери, тщеславия. Связав обеих узами послушания и бив их бичом смирения, я понуждал их сказать мне, как они вошли в мою душу? Нако­нец, под ударами, они говорили: мы не имеем ни начала, ни рождения, ибо мы сами начальницы и родительницы всех страстей. Немало ратует против нас сокрушение сердца, рож­даемое от повиновения. Быть кому-нибудь подчиненными мы не терпим; посему-то мы, и на небе пожелав начальствовать, отступили оттуда. Кратно сказать: мы родительницы всего противного смиренномудрию; а что оному споспешествует, то нам сопротивляется. Впрочем, если мы и на небесах явились в такой силе, то куда ты убежишь от лица нашего? Мы весь­ма часто следуем за терпением поруганий, за исправлением послушания и безгневия, непамятозлобия и служения ближ­ним. Наши исчадия суть падения мужей духовных: гнев, кле­вета, досада, раздражительность, вопль, хула, лицемерие, нена­висть, зависть, прекословие, своенравие, непокорство. Есть толь­ко одно, чему мы не имеем силы противиться; будучи сильно тобою биемы, мы и сие тебе скажем: если будешь искренно уко­рять себя пред Господом, то презришь нас, как паутину. Ты видишь, говорила гордость, что конь, на котором я еду, есть тщеславие; преподобное же смирение и самоукоренение посме­ются коню и всаднику его, и со сладостию воспоют победную оную песнь: поим Господеви, славно бо прославися: коня и всад­ника вверже в море (Исх. 15, 1), и в бездну смирения.

Степень двадцать третья. Кто взойдет на нее (если только возможет взойти), тот будет крепок.

39. Выше сего мы слышали, что от злого корня и злой матери происходит злейшее исчадие, т.е. от скверной гордос­ти рождается несказанная хула. Посему нужно и ее вывести на среду; ибо это немаловажное что-нибудь, но самый лютый из наших врагов и супостатов. И, что еще ужаснее, мы не можем без затруднения сказать, открыть, исповедать врачу духовному сии помыслы. Посему они часто многих повергали в отчаяние и безнадежность, истребив всю надежду их, по­добно червю в дереве.

40. Часто во время Божественной литургии, и в самый страшный час совершения Таин, сии мерзкие помыслы хулят Господа и совершаемую святую Жертву. Отсюда явно откры­вается, что сии нечестивые, непостижимые и неизъяснимые слова внутри нас не душа наша произносит, но богоненавист­ник бес, который низвержен с небес за то, что и там хулить Бога покушался. И если мои сии бесчестные и нелепые изречения, то как же я, приняв оный небесный Дар, поклоняюсь? Как могу благословлять, и в то же время злословить?

41. Часто сей обольститель и душегубец многих приводил в исступление ума. Никакой помысл не бывает так трудно исповедать, как сей; посему он во многих пребывал до самой старости, ибо ничто так не укрепляет против нас бе­сов и злых помыслов, как то, что мы их не исповедаем, но таим и питаем их в сердце.

42. Никто не должен думать, что он виновен в хульных помыслах; ибо Господь есть сердцевидец, и знает, что такие слова не наши, но врагов наших.

43. Пьянство бывает причиною преткновения, а гор­дость — причина непотребных помыслов. Хотя преткнув­шийся неповинен за преткновение, но за пьянство, без со­мнения, будет наказан.

44. Когда мы станем на молитву, то сии нечистые и неизрекаемые помыслы восстают на нас, а по окончании молитвы тотчас от нас отходят; ибо они не имеют обыкновения бороть­ся с теми, которые против них не вооружаются.

45. Безбожный сей дух не только хулит Бога и все Божест­венное, но и слова срамные и бесчестные произносит в нас: чтобы мы или оставили молитву, или впали в отчаяние.

46. Сей лукавый и бесчеловечный мучитель многих от­влек от молитвы; многих отлучил от Св. Таин; некоторых тела изнурил печалию; иных истомил постом, не давая им ни малейшей ослабы.

47. Он делает это не только с мирянами, но и с проходя­щими монашескую жизнь, внушая им, что для них нет ни­какой надежды ко спасению, и что они окаяннее всех не­верных и язычников.

48. Кого дух хулы беспокоит, и кто хочет избавиться от него, тот пусть знает несомненно, что не душа его виновна в таких помыслах, но нечистый бес, сказавший некогда Самому Господу: сия вся Тебе дам, аще пад поклонишимися (Мф. 4,9). Посему и мы, презирая его, и вменяя за ничто влагаемые им помыслы, скажем ему: иди за мною сатано: Господу Богу моему поклонюся и Тому единому послужу; болезнь же твоя и слова твои обратятся на главу твою, и на верх твой снидет хула твоя в нынешнем веке и в будущем (Пс. 7,17).

49. Кто другим образом хотел бы победить беса хулы, тот уподобился бы покушающемуся удержать своими руками молнию. Ибо как настигнуть, состязаться и бороться с тем, который вдруг, как ветер, влетает в сердце, мгновенно про­износит слово, и тотчас исчезает? Все другие враги стоят, бо­рются, медлят и дают время тем, которые подвизаются про­тив них. Сей же не так: он только что явился, и уже отсту­пил; проговорил — и исчез.

50. Бес этот часто старается нападать на простейших по уму и незлобивейших, которые более других беспокоятся и смущаются от сего; о них можно сказать по справедли­вости, что все сие бывает с ними не от превозношения их, но от зависти бесов.

51. Перестанем судить и осуждать ближнего, и мы не будем бояться хульных помыслов; ибо причина и корень второго есть первое.

52. Как затворившийся в доме слышит слова проходящих, хотя сам с ними и не разговаривает: так и душа, пребываю­щая в себе самой, слыша хулы диавола, смущается тем, что он, проходя мимо (У Паисия Вепичк. сквозь.ее), произносит.

53. Кто презирает сего врага, тот от мучительства его осво­бождается; а кто иным образом ухищряется вести с ним борь­бу, тем он возобладает. Хотящий победить духов словами подобен страшающемуся запереть ветры.

54. Один тщательный монах, претерпевая нападения от сего беса, двадцать лет изнурял тело свое постом и бдением; но, как никакой не получал от сего пользы, то, описав на бумаге свое искушение, пошел к некоему святому мужу и вручив ему оную, повергся лицом на землю, не дерзая воззреть на него. Старец, прочитав писание, улыбнулся, и подняв брата, гово­рит ему: "Положи, чадо, руку твою на мою выю". Когда же брат оный сделал это, великий муж сказал ему: "На вые моей, брат, да будет грех сей, сколько лет он ни продолжался и ни будет продолжаться в тебе; только ты вменяй его за ничто". После инок сей уверял, что он еще не успел выйти из кельи старца, как эта страсть исчезла. Сие поведал мне сам, быв­ший в искушении, принося благодарение Богу.

Кто одержал победу над сею страстию, тот отринул гордость.

1. Солнцу предшествует утренний свет, а всякому смирен­номудрию предтеча есть кротость; посему послушаем истин­ного Света, Христа, Который так располагает сии добродете­ли в их постепенности. Научитеся от Мене, говорит Он, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11,29). Итак, прежде солнца нам должно озариться светом, и потом мы уже яснее воззрим на самое солнце; ибо невозможно, невозможно, гово­рю, узреть солнце тому, кто прежде не просветится оным светом, как показывает самое свойство сих добродетелей.

2. Кротость есть неизменное устроение ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым.

3. Кротость состоит в том, чтобы при оскорблениях от ближ­него без смущения и искренно о нем молиться.

4. Кротость есть скала, возвышающаяся над морем раздра­жительности, о которую разбиваются все волны, к ней приражающиеся; а сама она не колеблется.

5. Кротость есть утверждение терпения, дверь, или, луч­ше сказать, матерь любви, начало рассуждения духовного; ибо Писание говорит: научит Господь кроткия путем Сво­им (Пс. 24,9). Она есть ходатаица отпущения грехов, дерз­новение в молитве, вместилище Духа Святого. "На кого воззрю, — глаголет Господь, — токмо на кроткого и без­молвного" (Ис. 66,2).

6. Кротость есть споспешница послушания, путеводительница братства, узда неистовству, пресечение гнева, податель­ница радости, подражание Христу, свойство ангельское, узы на бесов и щит противу огорчения.

7. В кротких сердцах почивает Господь, а мятежливая душа — седалище диавола.

8. Кротцыи наследят землю, или лучше, возобладают зем­лею; а неистовые во гневе потребятся от земли их.

9. Кроткая душа — престол простоты; а гневливый ум есть делатель лукавства.

10. Тихая душа вместит слова премудрости; ибо сказано: "Господь настаивает кроткия на суд (Пс. 24,9), паче же на рассуждение".

11. Душа правая — сожительница смирения; лукавая же — раба гордости.

12. Души кротких исполнятся разума; а гневливый ум со­житель тьмы и неразумия.

13. Гневливый человек и лицемер встретились друг с дру­гом; и невозможно было найти правого слова в их беседе. Если раскрыть сердце первого, то найдешь неистовство; а испытавши душу второго, увидишь лукавство.

14. Простота есть утвердившийся навык души, которая сде­лалась чуждою всякого различия и неспособною к лукавству.

15. Лукавство есть искусство, или, лучше сказать, безоб­разие бесовское, которое потеряло истину и думает утаить это от многих.

16. Лицемерие есть противоположное тела с душой устрое­ние, переплетенное всякими вымыслами.

17. Незлобие есть тихое устроение души, свободной от вся­кого ухищрения.

18. Правота есть незазрительная мысль, искренний нрав, непритворное и неподготовленное слово.

19. Нелукавый есть тот, кто находится в естественной чистоте души, как она была сотворена, и который искрен­но обращается со всеми.

20. Лукавство есть извращение правоты, обольщенный ра­зум, лживое оправдание себя благонамеренностию, клятвы, повинные муке, двусмысленные слова, скрытность сердца, бездна лести, навык лгать, превратившееся в природу само­мнение, противник смирения, личина покаяния, удаление плача, вражда против исповеди, упорство в своем мнении, причина падений, препятствие восстанию от падения ковар­ная улыбка при обличениях, безрассудное сетование, при­творное благоговение; словом, оно есть бесовское житие.

21. Лукавый — диаволу соименник и сообщник; потому и Господь научил нас называть диавола лукавым, когда гово­рим: избави нас от лукавого (Мф. 6,13).

22. Убежим от стремнины лицемерия, и от рова тайнолукавства, слыша сказанное: лукавнующия потребятся (Пс. 36,9), яко зелие злака скоро отпадут (ст. 2); ибо та­кие суть пажить бесов.

23. Бог называется как любовию, так и правотою. Посе­му Премудрый, в Песне Песней, говорит к чистому серд­цу: правость возлюби тя (П. п. 1,3). А отец его сказал: благ и прав Господь (Пс. 24,8); и о тех, кои Ему соименны, говорит, что они спасаются: спасающаго правыя серд­цем (Пс. 7,11); и еще во ином псалме: правоты души виде и посетило лице Его (Пс. 10,7).

24. Первое свойство детского возраста есть безразличная про­стота; и доколе Адам имел ее, дотоле не видел наготы души своей, и ничего постыдного в наготе плоти своей. Похвальна и блаженна и та простота, которая бывает в некоторых от приро­ды, но не так, как претворенная из лукавства чрез многие поты и труды; ибо первая покрывает нас от многоразличия и страстей, а вторая бывает причиною высочайшего смиренномудрия и кротос­ти; почему и награда первой невелика, а последней преславна.

25. Все, хотящие привлечь к себе Господа, приступим к Нему, как ученики к Учителю, с простотою, без притворст­ва, без двоедушия и лукавства, без пытливости, Он, будучи прост и незлобен, хочет, чтобы и души, приходящие к Нему, были просты и незлобивы; ибо кто не имеет простоты, тот не может когда-либо увидеть смирение.

26. Лукавый есть лживый провидец, который думает, что он из слов может разуметь мысли других, и по внешним пос­тупкам — сердечное расположение.

27. Видал я таких людей, которые прежде были праводушны, а потом у лукавых научились лукавить. Я удивил­ся, как могли они так скоро потерять свое природное свойст­во и преимущество. Но сколь удобно праводушным лю­дям измениться в лукавых, столь трудно лукавым переро­диться в простосердечных.

28. Истинное удаление от мира, повиновение и хранение уст часто имели великую силу, и сверх чаяния врачевали неисцельные страсти.

29. Если разум надмевает многих, то, напротив, невежест­во и неученость некоторым образом умеренно смиряют.

30. Блаженнейший Павел, прозванный Препростым, по­казал нам собою явственный пример, правило и образец блаженной простоты; ибо никто нигде не видал и не слы­хал, да и не может никогда увидеть такого преуспеяния в столь краткое время.

31. Простосердечный монах, как бы одаренное разумом бессловесное, всегда послушен, совершенно сложивши бремя свое на своего руководителя; и как животное не противоречит тому, кто его вяжет, так и душа правая не противится настав­нику, но последует ведущему, куда бы он ни захотел; хотя бы повел на заклание, не умеет противоречить.

32. Неудобь богатии внидут в царствие небесное; неудобно и мудрецы безумные мира сего войдут в простоту.

33. Часто падение исправляло лукавых, невольно даруя им спасение и незлобие.

34. Борись, и старайся посмеиваться своей мудрости.(ь) Делая так, обрящешь спасение и правость о Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.

Кто на сей степени одержал победу, — да дерзает; ибо он, сделав­шись подражателем Христу, обрел спасение.

1. Кто хотел бы чувственным словом изъяснить ощущение и действие любви Божией во всей точности, святого смирен­номудрия — надлежащим образом, блаженной чистоты — ис­тинно, просвещения Божественного во всей его ясности, страха Божия — неложно, сердечного извещения — чисто; и кто думает одним сказанием своим посветить и научить невкусивших сего самым делом: тот делает нечто подобное человеку, вознамерившемуся словами и примерами дать понятие о сла­дости меда тем, которые никогда его не вкушали. Но как последний всуе риторствует, или, лучше сказать, пустосло­вит: так и первый, будучи неопытен, сам не знает, о чем говорить, или сильно поруган тщеславием .

2. Настоящее слово представляет рассуждению вашему со­кровище в бренных сосудах, т.е. в телах. Никакое слово не может изъяснить его качество. Одну надпись имеет сие со­кровище, — надпись непостижимую, как свыше происходя­щую; и те, которые стараются истолковать ее словами, при­нимают на себя труд великого и бесконечного испытания. Надпись эта такова: святое смирение.

3. Все, которые Духом Божиим водятся, да внидут с нами в сие духовное и премудрое собрание, неся в мыслен­ных руках Богописанные скрижали разума! И мы сошлись, исследовали силу и значение частного оного надписания. Тогда один сказал, что смирение есть всегдашнее забвение своих исправлений. Другой сказал: смирение состоит в том, чтобы считать себя последнейшим и грешнейшим всех. Иной говорил, что смирение есть сознание умом своей немощи и бессилия. Иной говорил, что признак смирения состоит в том, чтобы в случае оскорбления предварять ближнего примирением и разрушать оным пребывающую вражду. Иной говорил, что смирение есть познание благодати и ми­лосердия Божия. Другой же говорил, что смирение есть чувство сокрушенной души и отречение от своей воли.

4. Все сие выслушав, и с великою точностию и внимани­ем рассмотрев и сообразив, не мог я слухом познать бла­женное чувство смирения; и потому, будучи последним из всех, как пес, собрав крупицы, падавшие со стола мудрых и блаженных мужей, т.е. слова их уст, определяя доброде­тель оную, говорю так: смиренномудрие есть безыменная благодать души, имя которой тем только известно, кои поз­нали ее собственным опытом; оно есть несказанное богатст­во; Божие именование; ибо Господь говорит: научитеся не от Ангела, не от человека, не от книги, но от Мене, т.е. от Моего в вас вселения, и осияния, и действия, яко кроток есмь и смирен сердцем и помыслами, и образом мыслей, и обрящете покой душам вашим от браней, и облегчение от искусительных помыслов (Мф. 11,29).

5. Иной вид священного сего вертограда еще во время зимы страстей, другой — весною, которая обещает плоды, и иной — во время лета созреваемых добродетелей; впрочем, все сии видо­изменения ведут к одному концу — к веселию и плодоносию; и потому каждое сие время имеет свои некоторые указания и приз­наки плодов. Ибо когда начнет в нас процветать священный гроздь смирения, тогда мы, хотя и с трудом, возненавидим вся­кую славу и похвалу человеческую, отгоняя от себя раздражи­тельность и гнев. Когда же смиренномудрие, сия царица добро­детелей, начнет преуспевать в душе нашей духовным возрас­том, тогда не только за ничто почитаем наши все добрые дела, но и вменяем их в мерзость, думая, что мы ежедневно прилага­ем к бремени наших грехов, неведомым для нас расточением, и что богатство дарований, которые получаем от Бога, и которых мы недостойны, послужит к умножению наших мучений в гряду­щем веке. Посему ум бывает в то время неокрадом, затворив­шись в ковчеге смирения, и только слышит вокруг себя топот и игры невидимых татей, но ни один из них не может ввести его в искушение; ибо смирение есть такое хранилище сокровищ, которое для хищников неприступно.

6. Итак, мы дерзнули любомудрствовать в немногих словах о цветоносии и первом преуспеянии оного присноцветущего плода; а какова совершенная почесть священнейшего смиренномудрия, о том вопросите Самого Господа, ближайшие Его други. О количестве богатства сего говорить невозможно; о качестве — еще труднее; однако о свойстве ее покусимся ска­зать по данному нам разумению.

7. Покаяние искреннее, плач, очищенный от всякой сквер­ны, и преподобное смирение новоначальных такое имеют раз­личие между собою, как мука, тесто и печеный хлеб. Ибо душа стирается и истончевается истинным покаянием, соеди­няется же некиим образом, и, так сказать, смешивается с Богом водою плача неложного; а когда от него разжжется огнем Господним, тогда хлеботворится и утверждается бла­женное смирение, бесквасное и невоздымающееся. Посему сия священная и триплетенная вервь, или, лучше сказать, радуга, сходясь в одну силу и действие, имеет свои особен­ные действия и свойства; и если укажешь на какой-либо признак одного, то в то же время найдешь, что он служит признаком и свойством и другого. Но что мы здесь сказали кратко, то постараемся утвердить и доказательством.

8. Первое, и одно из превосходнейших свойств сей пре­красной и досточудной троицы, состоит в радостнейшем подъятии уничижений, когда душа распростертыми рука­ми принимает и объемлет их, как врачевство, исцеляющее и попаляющее ее недуги и великие грехи. Второе же по оном свойство есть истребление всякого гнева, и в утоле­ние оного — смирение. А третья и превосходнейшая сте­пень есть совершенное неверование своим добрым делам и всегдашнее желание научаться.

9. Кончина убо закона и пророков, Христос, в правду вся­кому верующему (Рим. 10,4); конец же нечистых страстей — тщеславие и гордость всякому невнимающему себе. Истре­битель же их — мысленный сей олень, т.е. смиренномудрие, хранить сожителя своего невредимым от всякого смертонос­ного яда (э). Ибо когда является в смиренномудрии яд лице­мерия? Когда яд клеветы? Где может в нем гнездиться и крыться змей? Не извлекает ли оно его паче из земли сердца, и умерщвляет, и истребляет?

10. В том, кто совокупляется со смирением, не бывает ни следа ненависти, ни вида прекословия, ни вони непокорства, разве только где дело идет о вере.

11. Кто с добродетелью смиренномудрия соединился бра­ком, тот кроток, приветлив, удобоумилен, милосерд; паче же всего тих, благопокорлив, беспечален, бодр, неленостен, и — что много говорить — бесстрастен; потому что во смирении нашем помяну ны Господь, и избавил ны есть от врагов на­ших (Пс. 135,23-24), от страстей и скверн наших.

12. Смиренномудрый монах не любопытствует о предме­тах непостижимых; а гордый хочет исследовать и глубину судеб Господних.

13. К одному из рассудительнейших братий бесы присту­пили очевидно и ублажали его. Но сей премудрый сказал им: "Если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то, из отшествия вашего, я заключил бы, что я велик; если же не перестанете похвалять меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту; ибо нечист пред Господем всяк высокосердый (Притч. 16,5). Итак, или отойдите, чтобы я почел себя за великого человека; или хвалите, и я, посредством вас, приоб­рету больше смирения". Сим обоюдным изречением они так были поражены, что тотчас исчезли.

14. Да не будет душа твоя рвом, который иногда источает животворную воду смирения, а иногда иссыхает от зноя сла­вы и возношения; но да будет она источником бесстрастия, всегда изводящим из себя реку нищеты.

15. Возлюбленный! Знай, что удолия умножат пшеницу (Пс. 64,14), и плод духовный в себе. Сие удолие есть душа смиренная, которая посреди гор, трудов и добродетелей всег­да пребывает без возношения и неподвижно. Не постился я, говорит Давид, не бдел, не лежал на голой земле: но смирихся, и спасе мя Господь вскоре (Пс. 114,5).16. Покаяние восставляет падшего; плач ударяет во врата небесные; а святое смирение отверзает оные. Я же, говоря сие, поклоняюсь троице во единице и единице в троице.

17. Солнце освещает все видимые твари, а смирение ут­верждает все разумные действия. Где нет света, там все мрач­но; и где нет смиренномудрия, там все наши дела суетны.

18. Одно во всей вселенной такое место, которое только однажды видело солнце; и один помысл часто рождал смире­ние. В один и единственный день весь мир возрадовался: и одна только добродетель смиренномудрия такова, что бесы подражать ей не могут.

19. Иное дело превозноситься; иное дело не возноситься; а иное смиряться. Один целый день судит (о всех и о всем); другой ни о чем не судит, но и себя не осуждает, третий же, будучи неповинен, всегда сам себя осуждает.

20. Иное дело смиренномудрствовать; иное дело подви­заться для приобретения смиренномудрия; а иное дело хва­лить смиренномудрого. Первое принадлежит совершенным; второе — истинным послушникам; а третье — всем право­славным христианам.

21. Кто смирил себя внутренно, тот не бывает окрадываем чрез уста; ибо чего нет в хранилище, того и дверь сия не износит.

22. Когда конь бежит один, ему кажется, что он скоро бегает: но когда находится в бегу с другими, тогда познает свою медленность.

23. Если помысл наш уже не хвалится природными даро­ваниями, то это знак начинающегося здравия; а доколе чувст­вует он сей смрад тщеславия, дотоле благовония мира (сми­рения) обонять не может.

24. Святое смиренномудрие говорит, кто имеет любовь ко мне, но еще не совокупился со мною совершенно, тот никого не будет осуждать, не пожелает начальствовать, не будет высказывать свою премудрость. По совокуплении же со мною для него уже закон не лежит (1 Тим. 1, 9).

25. Нечистые бесы тайно влагали похвалу в сердце одному, тщательно стремившемуся в сей блаженной добродетели, под­вижнику; но он, будучи наставляем божественным вдохнове­нием, умел победить лукавство духов благочестивою хитростию. Вставши, написал он на стене своей келии названия высо­чайших добродетелей, т.е. любви совершенной, ангельского сми­ренномудрия, чистой молитвы, нетленной чистоты, и других подобных; и когда помыслы начинали хвалить его, он говорил к ним: "Пойдем на обличение", — и, подошедши к стене, читал написанные названия, и взывал к себе: "Когда и все сии добро­детели приобретаешь, знай, что ты еще далеко от Бога".

26. Итак, мы не можем сказать, в чем собственно состоит сила и существо сего солнца (смиренномудрия); однако по его свойствам и действиям можем постигать его существо.

27. Смиренномудрие есть покров божественный, который не дает нам видеть наши исправления. Смиренномудрие есть без­дна самоохуждения, неприступная для всех невидимых татей. Смиренномудрие есть столп крепости от лица вражия (Пс. 60,4). Ничтоже успеет враг на него, и сын, т.е. помысл беззакония, не приложит озлобити его (Пс. 88,23). И иссечет от лица своего враги своя, и ненавидящия его победит (ст. 24).

28. Кроме показанных свойств, которые все, за исклю­чением одного (я), суть видимые знамения сего сокровища духовного, есть еще и другие свойства, которые познает в душе своей великий обладатель сего богатства. Тогда ты достоверно узнаешь, что святое существо сей добродетели есть в тебе, когда будешь исполнен неизреченного света и несказанной любви к молитве. Прежде же, чем ты достиг­нешь сих дарований, надлежит тебе приобрести сердце, незазирающее чужих согрешений; предтечею же всего ска­занного должна быть ненависть к тщеславию.

29. Кто познал себя во всяком чувстве души, тот как бы посеял на земле; а кто так не посеял, в том невозможно про­цвести смиренномудрию.

30. Познавший себя достиг разума страха Господня, и, хотя в оном, достигает врат любви.

31. Смиренномудрие есть дверь царствия небесного, она вводит туда приближающихся к ней. Думаю, что о входя­щих сею дверью говорит и Сам Спаситель сими словами: и внидет и изыдет (Иоан. 10,9) без страха из сей жизни, и пажить обрящет и злак в райских селения. Все же, кото­рые пришли в монашество иною дверью, татие суть своей жизни и разбойницы.

32. Если хотим достигнуть добродетели смиренномудрия, да не престанем самих себя испытывать и истязывать; и если в истинном чувстве души будем думать, что каждый ближний наш превосходнее нас, то милость Божия недалека от нас.

33. Невозможно пламени происходить от снега; еще более невозможно быть смиренномудрию в иноверном, или ерети­ке. Исправление это принадлежит одним православным, бла­гочестивым, и уже очищенным.

34. Многие называют себя грешными, а может быть, и в самом деле так о себе думают; но сердце искушается уни­чижением (от других).

35. Поспешающий к оному необуреваемому пристанищу смиренномудрия да не престанет делать все, что может, и да понуждается и словами, и помышлениями, и разными спосо­бами, исследованиями и изысканиями, и всем житием, и ухищ­рениями, творя молитвы и моления, размышляя, придумы­вая, и все средства изобретая, доколе содействием Божиим и пребыванием в униженнейших и наиболее презираемых сос­тояниях и трудах не избавится ладия души его от бедствий приснобурного моря тщеславия; ибо избавившийся от сей страсти получает удобное оправдание от всех прочих грехов своих, как евангельский мытарь.

36. Некоторые, хотя и получили уже прощение грехов, но для всегдашнего побуждения к смиренномудрию удерживают до конца жизни воспоминание о преждебывших согрешениях, заушая оным суетное возношение. Другие, размышляя о страда­ниях Христа Спасителя, считают себя всегда неоплатными долж­никами пред Ним. Иные осуждают себя за ежедневные исправ­ности. Иные случающимися искушениями, немощами и согре­шениями, в какие впадают, низвергают гордость. Другие моле­нием о взятии от них дарований усвоили себе матерь дарований смирение. Есть и такие (но ныне есть ли, не могу сказать), которые тем более смиряются пред Богом, чем более ущедряются Божиими дарованиями, почитая себя недостойными таково­го богатства, и такой имеют залог в душе, что будто бы они еже­дневно прилагают к долгу своему. Вот смирение, вот блаженст­во, вот совершенная почесть победная! Если увидим, или услы­шим, что кто-нибудь, в продолжении немногих лет, приобрел высочайшее бесстрастие: верь, что такой шествовал не иным путем, но сим блаженным и кратким.

37. Священная двоица — любовь и смирение; первая возно­сит, а последнее вознесенных поддерживает и не дает им падать.

38. Иное дело — сокрушение сердца; другое дело — само­познание; а еще иное — смирение.

39. Сокрушение происходит от грехопадения. Падающий сокрушается, и хотя бездерзновенен, однако с похвальным бесстыдством предстоит на молитве, как разбитый, на жезл надежды опираясь и отгоняя им пса отчаяния.

40. Самопознание есть верное понятие о своем духовном возрас­те и неразвлекаемое памятование легчайших своих согрешений.

41. Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувст­венными его невозможно изъяснить.

42. Кто говорит, что он ощущает благовоние сего мира, и во время похвал хотя мало движется сердцем, и силу слов оных понимает (но не отвращается их): тот да не прельщает себя, ибо он обманут.

43. Не нам, Господи, не нам, сказал некто, в чувстве души, но имени Твоему даждь славу (Пс. 113, 9); ибо он знал, что естество человеческое не может принимать похвалу безвред­но. У Тебя похвала моя в Церкви велицей (Пс. 21,26) в бу­дущем веке: а прежде того не могу принимать ее безопасно.

44. Если предел, свойство и образ крайней гордости состоит в том, что человек ради славы лицемерно показывает добро­детели, каких в нем нет: то глубочайшего смиренномудрия признак, когда человек ради уничижения, в некоторых слу­чаях, принимает на себя такие вины, каких и нет в нем. Так поступил тот преподобный отец, который взял в руки хлеб и сыр (Авва Симон. Достоп. Сказания о подвижн. св. Отцов. Издан. 1855 г., стр. 313.); так поступил и тот делатель чистоты, который снял с себя одежду и прошел город бесстрастно (Пр. Серапион Синдонит. Лавсаик. гл. 72-я, Смотри также в Чети-Минеях, 21-го июля, житие Пр. Симеона Христа ради юродивого.). Таковые уже не заботятся и не боятся, как бы не соблазнились люда, потому что они молитвою получили силу всех невидимо пользовать. А кто из них о первом, то есть о соблазнах, еще заботится, тот изъявляет скудость второго дарования; ибо где Бог готов исполнить прошение, там мы все можем сделать.

45. Избирай лучше оскорбить людей, нежели Бога; ибо Он радуется, видя, что мы усердно стремимся к бесчестию, чтобы потрясти, уязвить и уничтожить суетное наше тщеславие.

46. Таковые дарования доставляет совершенное уклоне­ние от мира. И поистине дело великих — терпеть поругания от своих. Но да не приводит вас в ужас сказанное мною; никто никогда не мог одним шагом взойти на верх лестницы.

47. О сем разумеют вси, яко Божии ученицы есмы (Ин. 13,35), не яко беси нам повинуются, но яко имена наша написана суть на небеси смирения (Лк. 10,20).

48. Естественное свойство лимонного дерева таково, что оно, будучи бесплодно, поднимает ветки кверху; а когда оные наклоняют, то они скорее бывают плодоносны. Ра­зумно познавший уразумеет сие.

49. Святое смирение имеет дарование от Бога к восхожде­нию на тридесять, на шестьдесят и на сто. На последнюю степень восходят одни бесстрастные, на среднюю — мужест­венные; на первую же степень все могут взойти.

50. Познавший себя никогда не бывает поруган, чтобы пред­принять дело выше своей силы; он утвердил ногу свою на блаженной стези смиренномудрия.

51. Птицы боятся и вида ястреба; а делатели смирения — и гласа прекословия.

52. Многие получили спасение без прорицаний и осияний, без знамений и чудес; но без смирения никто не внидет в небесный чертог. Ибо хранитель первых (дарований) есть второе (смирение); но часто, в легкомысленных людях, чрез первые истребляется второе.

53. Чтобы нас, и не желающих смириться, побудить к сей добродетели, Господь промыслом Своим устроил то, что ни­кто язв своих не видит так хорошо, как видит их ближний; и потому мы обязаны не себе приписывать исцеление наше, но ближнему, и Богу воздавать благодарение о здравии.

54. Смиренномудрый всегда гнушается воли своей, как погрешительной, даже и в прошениях своих ко Господу: он с несомненною верою научается должному, и принимает оное, не жительству учителя внимая, но возложив попечение на Бога, Который и чрез ослицу научил Валаама должному. И хотя такой делатель все по воле Божией и делает, и мыс­лит, и говорит, но никогда не доверяет себе; ибо для смирен­ного тягость и жало — верить самому себе: как гордому трудно последовать словам и мнению других.

55. Мне кажется, что только Ангелу свойственно не быть окрадываемому никаким грехом в неведении; ибо слышу зем­ного Ангела, говорящего: ничесоже в себе свем, но ни о сем оправдаюся; востязуяй же мя Господь есть (1 Кор. 4,4). По­сему и надлежит нам всегда осуждать и укорять себя, что­бы вольным самоосуждением загладить невольные грехи; а если не так, то при исходе из сего мира мы претерпим за них лютое истязание.

56. Кто просит от Бога меньше того, чего он достоин, тот, конечно, получит более, нежели чего стоит. Об истине сего свидетельствует мытарь, просивший отпущения грехов, и по­лучивший оправдание. Разбойник также просил только, что­бы Господь помянул его во царствии Своем, но он первый получил весь рай в наследие.

57. Как ни в какой твари невозможно видеть огня по естест­ву (Естество огня сокрыто в дереве, камне, железе и проч.), ни малого, ни великого: так и в непритворном смирении невозможно оставаться и виду вещества, то есть страстей; и до­коле мы грешим произвольно, дотоле нет в нас смирения; а из сего можно уже разуметь, когда оно в нас присутствует.

58. Господь наш, зная, что добродетель души сообразу­ется с наружными поступками, взяв лентий, показал нам пример к обретению пути смирения; ибо душа уподобляет­ся действиям телесным, и соображается и соглашается с тем, что делает тело. Начальствование сделалось для неко­торого из Ангелов причиною высокомудрия, хотя оно и не для того ему было вверено.

59. Иное душевное устроение у человека, сидящего на пре­столе; и иное у сидящего на гноище. По сей-то, может быть, причине и великий праведник Иов сидел на гноище вне града; ибо тогда-то, стяжав совершенное смиренномудрие, сказал он в чувстве души: укорих себе сам и истаях: и вмених себе землю и пепел (Иов. 42, 6).

60. Обретаю, что Манассия согрешил паче всех человеков, осквернив храм Божий и все Богослужение почитанием идо­лов; так что если бы за него и весь мир постился, то нимало не мог бы удовлетворить за его беззакония. Но одно смире­ние возмогло исцелить и неисцельные язвы его. Яко аще бы восхотел еси жертвы, говорит Давид к Богу, дал бых убо: всесожжения, то есть тел, постом истаявающих, не благоволиши: жертва же Богу дух сокрушен (Пс. 50,18); прочее, что там следует, всем известно.

61. Согреших ко Господу, возопило некогда сие блаженное смирение к Богу, по совершении прелюбодеяния и убийства: и тотчас услышало: Господь отея согрешение твое (2 Цар. 12,13).

62. Приснопамятные отцы наши утверждают, что путь к смирению и начальная причина сей добродетели суть труды телесные; а я полагаю, — послушание и правость сердца, которые естественно сопротивляются возношению.

63. Если гордость некоторых из Ангелов превратила в бе­сов, то без сомнения смирение может и из бесов сделать Анге­лов. Итак, да благодушествуют падшие (уповая на Бога).

64. Потщимся и потрудимся всею силою взойти на верх сей добродетели. Если идти не можем, потщимся, чтобы оно подь-яло нас на раменах своих. Если немоществуем чем-нибудь, то да не отпадем по крайней мере от объятий; ибо я подивился бы, если бы отпадающий от него получил некий вечный дар.

65. Жилы и пути смирения, но еще не признаки сей доброде­тели, суть: нестяжательность, уклонение от мира, утаение своей мудрости, простота речи, прошение милостыни, скрытие благо­родия, изгнание дерзновения, удаление многословия.

66. Ничто так не смиряет душу, как пребывание в нищете и пропитание подаянием; ибо тогда наипаче показуемся любомудрыми и боголюбивыми, когда, имея средства к возвышению, убегаем оного невозвратно.

67. Если ты вооружаешься против какой-нибудь страсти, то возьми себе в помощь смиренномудрие: ибо оно наступит на аспида и василиска, то есть на грех и отчаяние, и поперет льва и змия (Пс. 90,13), то есть диавола и змия плотской страсти.

68. Смиренномудрие есть тифон, могущий возвести душу из бездн грехов на небо.

69. Некто увидел в сердце своем красоту сей добродете­ли, и, будучи объят удивлением и ужасом, вопрошал ее, да скажет ему имя родителя своего. Она же, радостно и крот­ко улыбаясь, сказала ему: "Как ты стараешься узнать имя Родившего меня: когда Он неименуем? Итак, я не объяв­лю тебе оного имени, доколе не стяжешь в себе Бога". Слава Ему во веки веков. Аминь.

Матерь источника — бездна; рассуждения же источник — смирение.

1. Рассуждение в новоначальных есть истинное познание своего устроения душевного; в средних оно есть умное чувство, которое непогрешительно различает истинно доброе от естест­венного, и от того, что противно доброму; в совершенных же рассуждение есть находящийся в них душевный разум, даро­ванный Божественным просвещением, который светильником своим может просвещать и то, что есть темного в душах других.

2. Или же, рассуждение в общем смысле в том состоит и познается, чтобы точно и верно постигать божественную волю во всякое время, во всяком месте и во всякой вещи. Оно находится в одних только чистых сердцем, телом и устами.

3. Кто благочестно низложил первые три из главных страс­тей (Объядение. сребролюбие и тщеславие.), тот низложил вместе и пять последних (Т.е. страсти блуда, гнева, печали, уныния и гордости.); но кто нерадит о низложении первых, тот ни одной не победит.

4. Рассуждение есть совесть неоскверненная и чистое чув­ство.

5. Никто по неразумению а не впадет в неверие, видя или слыша в монашеской жизни бывающее выше естества; ибо где Бог, превысший естества, являет Свое присутствие, там много бывает вышеестественного.

6. Все брани бесовские происходят от трех главных при­чин: или от нерадения нашего, или от гордости, или от зависти диавола. Окаянен первый; всеокаянен второй; тре­тий же — треблажен.

7. Целию и правилом, во всех случаях, да поставляем по Богу совесть нашу, и узнавши, откуда веют ветры, по ее ука­занию да распростираем и паруса.

8. Во всех деланиях, которыми стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых борются, чтобы воспре­пятствовать нашему доброму делу. Во-вторых, когда они в сем первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по воле Божией. А если тати оные и в сем умышлении не получают успеха: тогда уже тихим образом, при­ступивши к душе нашей, ублажают нас, как живущих во всем Богоугодно. Первому искушению сопротивляются тщание и по­печение о смерти; второму — повиновение и уничижение; а треть­ему — всегдашнее укорение самого себя. Сие труд есть пред нами, дондеже внидет во святилище наше огнь оный Божий (Пс. 78,16). Тогда уже не будет в нас насилия злых навыков; ибо Бог наш есть огнь, поядаяй (Евр. 12,29) всякое разжжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омраче­ние, внутреннее и внешнее, видимое и помышляемое.

9. Бесы же, с своей стороны, делают обыкновенно совсем противное тому, что мы теперь сказали. Когда они одолеют душу, и свет ума помрачат, тогда не будет более в нас, окаян­ных, ни трезвенного внимания, ни рассуждения, ни созна­ния, ни стыда, но место их заступят беспечность, бесчувст­вие и слепота ума.

10. Сказанное теперь весьма ясно для тех, которые истрезвились от блуда, обуздали дерзновение, и от бесстыд­ства перешли к стыдливости: как они, по истрезвлении ума, по избавлении его от ослепления, или, лучше сказать, по­вреждения, стыдятся внутренно самих себя и того, что они говорили и делали, будучи в ослеплении.

11. Если прежде день в душе не померкнет и не потемнеет, то невидимые тати оные не окрадут, не убиют и не погубят. Окрадывание души есть, когда мы почитаем за добро, в чем нет добра; окрадывание есть неприметное лишение духовно­го богатства; окрадывание есть неведомое пленение души. Убиение души есть умерщвление словесного ума, впадением в дела непристойные; а погибель души есть впадение в отчая­ние, после совершения беззакония.

12. Никто не должен извиняться в неисполнении евангель­ских заповедей своею немощию; ибо есть души, которые сде­лали более, нежели сколько повелевают заповеди. Да уверит тебя в справедливости сказанного тот, кто возлюбил ближне­го паче себя, и предал за него свою душу, хотя на сие и не получил заповеди Господней.

13. Да благодушествуют страстные смирившиеся. Ибо если они и во все ямы впадали, во всех сетях увязали, и всяким недугом вознедуговали; но по выздоровлении бывают для всех светилами и врачами, путеводителями и наставниками, объ­являя свойства и виды каждого недуга, и своею опытностию спасая близких к падению.

14. Если некоторые, мучимые прежде приобретенными привычками, могут хотя простым словом учить других, да научат, только да не начальствуют; может быть, они когда-нибудь, хотя собственных слов устыдившись, начнут дея­тельную добродетель. Таким образом и на них сбудется то, что, как я видел, случалось с некоторыми погрязшими в тине: испытавши нечистоту ее, они рассказывали мимоходящим, каким образом попали в тину; и делали сие в предо­хранение их, чтобы и они не погрязли, идя тем же путем; и за спасение иных, Всесильный избавил и их от тины греха. Если же страждущие от страстей произвольно предаются слас­тям, то молчанием да показывают свое учение. Ибо Писа­ние говорит: Иисус начат творити же и учити (Деян. 1,1).

15. Свирепое поистине и неукротимое, мы, смиренные иноки, переплываем море, исполненное многих ветров и скал, водоворотов, разбойников, смерчей и мелей, чудовищ и свирепых волн. Скала в душе есть свирепая и вне­запная вспыльчивость. Водоворот безнадежие, которое объ­ем лет ум и влечет его во глубину отчаяния. Мели суть не­ведение, содержащее зло под видом добра. Чудовища же суть страсти сего грубого и свирепого тела. Разбойники — лютей­шие слуги тщеславия (Бесы и люди, хвалящие нас.), которые похищают наш груз и труды добродетелей. Волна есть надменное и напыщенное сытостию чрево, которое стремлением своим предает нас оным зве­рям; а смерч есть сверженная с небес гордость, которая воз­носит нас (до небес) и изводит до бездн.

16. Занимающиеся науками знают, какое учение прилично новоначальным, какое средним и какое самим учителям. Рас­смотрим внимательно, не остаемся ли мы еще при начальных правилах, хотя и обучаемся долгое время. Все считают за стыд видеть старика, ходящего в детское училище. Превос­ходный алфавит для всех есть следующий: послушание, пост, вретище, пепел, слезы, исповедание, молчание, смирение, бдение, мужество, стужа, труд, злострадание, уничижение, сокрушение, непамятозлобие, братолюбие, кротость, простая и нелюбопытная вера, беспопечение о мире, непорочная нена­висть к родителям, беспристрастие, простота с незлобием, произвольная худость.

17. Указание и признаки преуспевающих суть: отсутствие тщеславия, безгневие, 6лагонадежие, безмолвие, рассужде­ние, твердая память суда, милосердие, страннолюбие, при­личное вразумление, бесстрастная молитва, несребролюбие.

18. Предел же, указание и закон душ и телес, бываю­щих во плоти совершенными по благочестию, таковы: непленяемое сердце, совершенная любовь, источник смиренно­мудрия, восхищение ума, Христово вселение, неокрадывание света и молитвы, изобилие осияния Божия, желание смерти, ненависть (к бренной) жизни, отчуждение от тела, молитвенник о мире, как бы насильно преклоняющий Бога на милость, сослужебник Ангелам, бездна разума, дом та­инств, хранилище неизреченных откровений, спаситель человеков, бог бесов, господин страстей, владыка тела, пове­литель естества, чуждый греха, дом бесстрастия, подража­тель Владыко помощию Владыки.

19. Немалое внимание нужно нам в то время, когда тело немощствует. Ибо бесы, увидевши нас, лежащих на земле и немогущих уже от изнеможения вооружиться на них те­лесным подвигом, покушаются нападать на нас с особен­ною жестокостию.

20. На живущих в мире, во время недуга, нападает бес гнева, а иногда и дух хулы. Живущие вне мира бывают мучи­мы бесами объядения и блуда, если они изобилуют всем по­требным; если же они пребывают в местах, удаленных от всякого утешения и подвижнических, — то бывают искушае­мы бесами уныния и неблагодарности.

21. Приметил я, что иногда блудодейственный волк усилива­ет болезни недугующих, и в самых болезнях производит движе­ния и истечения. Ужасно было видеть, что плоть, среди лютых страданий, буйствует и неистовствует. И обратился я, и увидел лежащих на одре, которые в самом страдании утешаемы были действием Божественной благодати или чувством умиления; и сим утешением отражали болезненные ощущения, и в таком были расположении духа, что никогда не хотели избавиться от недуга. И еще обратился, и увидел тяжко страждущих, кото­рые телесным недугом, как бы некоторою епитимиею избави­лись от страсти душевной; и я прославил Бога, брение брением исцелившего.

22. Ум, достигший духовного разума, непременно обле­чен и в духовное чувство. В нас ли оно, или не в нас, но мы должны непрестанно об нем заботиться и искать его в себе; ибо когда оно явится, тогда внешние чувства всячески перестанут обольстительно действовать на душу; и зная это, некто из премудрых сказал: и Божественно чувство обрящеши (Прем. Сол. 2,5) (66).

23. Жизнь монашеская в отношении дел и слов, помыш­лений и движений, должна быть провождаема в чувстве сердца. Если же не так, то она не будет монашеская, не говорю уже, Ангельская.

24. Иное есть промысл Божий; иное — Божия помощь; иное — хранение; иное — милость Божия; и иное — утешение. Про­мысл Божий простирается на всякую тварь. Помощь Божия подается только верным. Хранение Божие бывает над такими верными, которые поистине верны. Милости Божией сподобля­ются работающие Богу; а утешения — любящие Его.

25. Что иногда бывает врачевством для одного, то для дру­гого бывает отравою; а иногда одно и то же одному и тому же бывает врачевством, когда преподается в приличное время, не во время же бывает отравою.

26. Видел я неискусного врача, который больного скорб­ного обесчестил, и тем ничего более для него не сделал, как только ввергнул его в отчаяние. Видел и искусного врача, который надменное сердце резал уничижением, и извлек из него весь смрадный гной.

27. Видел я, что один и тот же недужный иногда для очи­щения своей нечистоты пил лекарство послушания, и потом был в движении, ходил и не спал; а в другое время, заболев душевным оком, пребывал без движения, в безмолвии и мол­чании. Имеяй уши слышати, да слышит.

28. Некоторые, не знаю почему (ибо я не научился своим мнением любопытствовать и испытывать о дарованиях Божи­их), так сказать, по природе наклонны к воздержанности, или к безмолвничеству, или к чистоте, или к скромности, или к кро­тости, или к умилению. У других же самая почти природа сопротивляется сим добрым качеством, но они насильно при­нуждают себя к оным; и хотя иногда и побеждаются, однако их, как понудителей естества, я похваляю больше первых.

29. Не хвались много, о человек, богатством, которое ты без труда получил; но знай, что Раздаятель даров, предви­дев великое твое повреждение, немощь и погибель твою, вос­хотел хотя как-либо спасти тебя превосходными оными даро­ваниями, не заслуженными тобою.

30. Наставления, которые мы получили с младенчества, воспитание и занятия наши, когда мы придем в возраст, способствуют нам или препятствуют в приобретении добро­детели и в житии монашеском.

31. Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков — монашеское житие; и потому да подвизаются иноки быть благим примером во всем; никому же ни в чем же претыкание дающие, ни делами, ни словами (2 Кор. 6,3). Если же свет сей бывает тма, то оная тма, то есть сущие в мире, кольми паче помрачаются.

32. Итак, если покоряетесь мне, покоряющиеся, или, луч­ше сказать, хотящие покориться: то знайте, что полезнее для нас не быть переменчивыми в жизни, и не разделять таким образом бедную нашу душу, вступая в брань с тысячами ты­сяч и с бесчисленными тьмами невидимых врагов: ибо мы не можем познавать и даже усматривать все их коварства.

33. С помощию Святой Троицы вооружимся против трех главных страстей тремя добродетелями (Т.е. против сластолюбия воздержанием, против сребролюбием нестяжательностию, про­тив тщеславия смирением.). Если не так, то мы сами навлечем на себя множество трудов.

34. Поистине, если и в нас будет Тот, Который обращает море в сушу (Пс. 65,6), то без сомнения и наш Израиль, или ум, зрящий Бога, без волнения перейдет море страстей, и увидит потопление сих мысленных Египтян в воде своих слез.

А если не будет в нас Его пришествия, то против одного шума волн сего моря, т.е. сей плоти, кто постоит (Пс. 64, 8)?

35. Если Бог воскреснет в нас деянием, то расточатся врази Его, и если видением к Нему приближемся, то побежат ненавидящии Его и нас от лица Его и нашего.

36. Потом наипаче, а не нагим словом, потщимся научать­ся познанию Божественных истин; ибо не слова, а дела долж­ны мы будем показать во время исхода.

37. Слышавшие, что сокровище сокрыто на некоем мес­те, ищут его, и много искавши и с трудом нашедши, тща­тельно сохраняют обретенное; разбогатевшие же без труда бывают расточительны.

38. Нельзя без труда преодолеть прежние греховные навы­ки и пристрастия; а кто не престает прилагать к ним еще новые, тот или отчаялся в своем спасении, или нисколько не воспользовался от жития монашеского. Впрочем я знаю, что Бог все может, невозможно же Ему ничтоже (Иов. 42, 2).

39. Некоторые в недоумении предложили мне на рас­смотрение неудоборешимый вопрос, превосходящий разум всех мне подобных, и рассуждения о котором я не находил ни в одной из дошедших до меня книг. Какие собственно исчадия, говорили они, рождаются от восьми главных страстных помыслов, и какой из трех главнейших роди­тель каждому из пяти прочих? Я же, в ответ на это недо­умение, предложил похвальное неведение; и тогда от преподобнейших оных мужей получил такое вразумление: "Матерь блуда есть объядение; уныния же матерь — тще­славие; печаль же и гнев рождаются от трех главнейших страстей (От сластолюбия, славолюбия и сребролюбия.); матерь гордости — тщеславие".

40. На сие слово достопамятных оных мужей я отве­чал прошением научить меня, какие грехи происходят от восьми главных страстей? И какой именно, и от которой из них рождается? Сии бесстрастные отцы благо­склонно на это сказали, что в безумных страстях нет порядка или разума, но всякое бесчиние и неустройство. Блаженные отцы подтверждали сие весьма убедитель­ными доказательствами, представляя многие достовернейшие примеры, из коих некоторые помещаем в насто­ящем слове, чтобы от них получить вразумление для правильного суждения и о прочем.

41. Безвременный смех, например, иногда рождается от беса блуда; и иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренно бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею).

42. Многий сон происходит иногда от насыщения; иног­да же от поста, когда постящиеся возносятся; иногда от уныния, а иногда и просто от естества.

43. Многословие происходит иногда от объядения, а иногда от тщеславия.

44. Уныние происходит иногда от наслаждения; а иногда от того, что страха Божия нет в человеке.

45. Хула есть собственно дщерь гордости; а часто рож­дается и от того, что мы ближнего в том же осуждали; или от безвременной зависти бесов.

46. Жестокосердие рождается иногда от насыщения; иног­да от бесчувствия; а иногда от пристрастия. Пристрастие же опять иногда от блуда, иногда от сребролюбия, иногда от объядения, иногда от тщеславия, и от многих других причин.

47. Лукавство происходит от возношения и от гнева.

48. Лицемерие — от самоугодия и самочиния.

49. Противные же сим добродетели рождаются от про­тивных родителей. Но как мне недостало бы времени, если бы я захотел рассуждать о каждой из них в частности, то вообще и кратко скажу, что умерщвление всем вышепоказанным страстям есть смиренномудрие; и кто приобрел сию добродетель, тот все победил.

50. Сластолюбие и лукавство суть родительницы всех зол; одержимый ими не узрит Господа; но и удаление от первого, без удаления от второго, не принесет нам никакой пользы.

51. Страх, который чувствуем к начальникам и к зверям, да будет для нас примером страха Господня; и любовь к те­лесной красоте да будет для тебя образом любви к Богу; ибо ничто не препятствует нам брать образцы для добродетелей и от противных им действий.

52. Весьма развратился нынешний век, и весь стал преис­полнен возношения и лицемерия: труды телесные, по примеру древних отцов наших, может быть, и показывает, но дарований их не сподобляется; хотя, думаю я, естество человеческое ни­когда так не требовало дарований, как ныне. И справедливо мы это терпим, потому что не трудам, но простоте и смирению яв­ляет Себя Бог. Хотя сила Господня и в немощи совершается, однако отринет Господь несмиренномудрого делателя.

53. Когда кого-нибудь из наших воинов о Христе увидим в телесном страдании и недуге, то не будем лукаво объяснять себе причину его болезни, но лучше примем его с простою и немыслящею зла любовию, и постараемся уврачевать, как собственный член, и как воина, уязвленного на брани.

54. Болезнь посылается иногда для очищения согрешений; а иногда для того, чтобы смирить возношение.

55. Благий наш и всеблагий Владыка и Господь, видя, что кто-нибудь весьма ленив к подвигам, смиряет плоть его неду­гом, как отраднейшим подвижничеством; а иногда очищает и душу от лукавых страстей и помыслов.

56. Все, что с нами случается, видимое или невидимое, можно принимать трояко: как должно, пристрастно, и сред­ним образом. Я видел трех братьев, потерпевших тщету: один из них негодовал, другой пребыл в печали, а третий принял это с великою радостию.

57. Видел я, что земледельцы одинаковое семя бросали в землю, но каждый из них имел при этом свое намерение. Один думал о том, как бы долги уплатить; другой хотел обо­гатиться; иной желал дарами почтить Владыку; у иного цель была та, чтобы за свое благое дело получить похвалу от про­ходящих путем сей жизни; другой думал досадить врагу, ко­торый ему завидовал; а иной для того трудился, чтобы люди не поносили его, как праздного. И вот какие названия семян сих земледелателей: пост, бдение, милостыня, служения и подобное сему; а различное намерение сеяния тщательно да рассматривают сами о Господе братия.

58. Как, черпая воду из источников, иногда неприметно зачерпываем и жабу вместе с водою, так часто, совершая дела добродетели, мы тайно выполняем сплетенные с ними страс­ти. Например, со страннолюбием сплетается объядение, с любовию — блуд, с рассуждением — коварство, с мудростию — хитрость, с кротостию — тонкое лукавство, медли­тельность и леность, прекословие, самочиние и непослуша­ние; с молчанием сплетается кичливость учительства; с радостию — возношение, с надеждою — ослабление, с любовию — опять осуждение ближнего, с безмолвием — уныние и леность, с чистотою — чувство огорчения, с смиренномудрием — дер­зость. Ко всем же сим добродетелям прилипает тщеславие, как некий общий коллурий (По греч., мазь глазная, и вообще мазь.), или, вернее сказать, отрава.

59. Да не скорбим, когда в прошениях наших ко Господу до времени не бываем услышаны; ибо Господь хотел бы, что­бы все человеки в одно мгновение сделались бесстрастными.

60. Все, просящие чего-нибудь у Бога, и не получающие, без сомнения не получают по какой-либо из сих причин; или потому что прежде времени просят; или потому что просят не по достоинству, а по тщеславию; или потому что, получивши просимое, возгордились бы, или впали бы в нерадение.

61. В том, я думаю, никто не сомневается, что бесы и страсти отходят от души, иногда на некоторое время, а иногда и навсегда; но не многие знают, по каким причинам они нас оставляют.

62. От некоторых, не только верных, но и неверных, отошли все страсти, кроме одной. Сию одну они оставля­ют, как зло первенствующее, которое наполняет место всех прочих страстей; ибо она столь вредоносна, что может сверг­нуть с самого неба.

63. Вещество страстей, будучи изнуряемо Божественным ог­нем, потребляется; а по мере того, как вещество искореняется, и душа очищается, отходят и страсти, если человек сам не при­влечет их опять веществолюбивым житием и леностию.

64. Иногда бесы отступают и сами собою, чтобы ввести нас в беспечность, и потом внезапно нападают на бедную душу, расхищают ее, и до такой степени приучают к порокам, что она после того уже сама себе наветует и противоборствует.

65. Известно мне и другое отступление оных зверей: оно бывает тогда, когда душа совершенно утвердится в грехов­ных навыках. Пример этого мы видим на младенцах, кото­рые, когда не дают им сосцов материнских, по долговремен­ной привычке своей сосут пальцы.

66. Знаю еще и пятое бесстрастие, которое бывает в душе от многой простоты и похвального незлобия. По справедли­вости посылается таковым помощь от Бога, спасающего пра­вых сердцем (Пс. 7,11), и неприметно для них самих избавляющего от страстей: как и младенцы, когда с них снимут одежду, почти и не примечают наготы своей.

67. Зла и страстей по естеству нет в человеке; ибо Бог не творец страстей. Добродетели же многие даровал Он нашей природе, из которых известны следующие: милостыня, ибо и язычники милосердствуют; любовь, ибо часто и бессловесные животные проливают слезы, когда их разлучают; вера, ибо все мы от себя ее порождаем; надежда, потому что мы и взаим берем, и взаим даем, и съем, и плаваем, надеясь обогатиться. Итак, если, как мы здесь показали, любовь есть добродетель естественная нам, а она есть союз и исполнение закона: то зна­чит, добродетели недалеки от нашего естества. Да постыдятся же те, которые представляют свою немощь к исполнению их.

68. Но что касается до чистоты, безгневия, смиренно­мудрия, молитвы, бдения, поста, и всегдашнего умиления: то сии добродетели выше естества. Некоторым из них на­учили нас люди; другим Ангелы; а иных учитель и дарователь есть Сам Бог Слово.

69. При сравнении зол, должно избирать легчайшее. На­пример, часто случается, что когда мы предстоим на молитве, приходят к нам братия; мы бываем в необходимости решиться на одно из двух: или оставить молитву, или отпустить брата без ответа, и опечалить его. Но любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть доброде­тель всеобъемлющая.

70. Однажды, когда я был еще молод, пришел я в один город или селение, и там во время обеда напали на меня вдруг помыслы объядения и тщеславия. Но, боясь исчадия объядения, я рассудил лучше быть побежденным тщеслави­ем, зная, что в юных бес объядения весьма часто побеждает беса тщеславия. И сие неудивительно: в мирских корень всех зол есть сребролюбие, а в монахах — объядение.

71. Нередко Бог, по особенному Своему промышлению, оставляет в духовных людях некоторые легчайшие страсти для того, чтобы они ради сих легких и почти безгрешных немощей много себя укоряли, и тем приобрели некрадомое богатство смиренномудрия.

72. Кто в начале не жил в повиновении, тому невозмож­но приобрести смирения; ибо всякий, сам собою научив­шийся художеству, кичится.

73. Отцы утверждают, что все деятельное житие заклю­чается в двух главнейших добродетелях: в посте и послушании. И справедливо; ибо первый есть истребитель слас­толюбия, а последнее утверждает истребление первого сми­ренномудрием. Посему-то и плач имеет двоякую силу: ис­требляет грех, и рождает смиренномудрие.

74. Благочестивым свойственно давать всякому просяще­му; более же благочестивым — давать и непросящему, а не требовать назад от взявших, в особенности же когда есть воз­можность, свойственно одним только бесстрастным.

75. Будем непрестанно исследовать самих себя, в отноше­нии ко всем страстям и добродетелям, чтобы узнать, где мы находимся: в начале ли, в средине, или в конце.

76. Все бесовские брани против нас происходят от сих трех причин: от сластолюбия, от гордости, или от зависти бесов. Блаженны последние, всеокаянны средние, а пер­вые до конца непотребны.

77. Есть некоторое чувство, или, лучше сказать, навык не­утомимой терпеливости. Объятый оным не убоится когда-либо страдания, и не отвратится от него. Души мучеников, исполнен­ные сим достохвальным чувством, удобно презирали мучения.

78. Иное хранение помыслов, а иное — блюдение ума; и елико востоцы отстоят от запад, столько последнее делание выше первого, хотя и несравненно труднее его.

79. Иное дело молиться против помыслов; иное — проти­воречить им; а иное — уничижать и презирать их. О первом образе свидетельствует сказавший: Боже в помощь мою вон-ми (Пс. 69,2), и другое подобное. О втором же образе — сказавший: и отвещаю поношающим ми слово (Пс. 118,42), т.е. слово противоречия; (ее) и еще: положил еси нас в пре­рекании соседом нашим (Пс. 79,7). О третьем же свидетель­ствует воспевший в псалмах: онемех и не отверзох уст моих (Пс. 38,10); и: положих устом моим хранило, внегда востати грешному предо мною (Пс. 38,2), и еще: гордии законопреступоваху до зела, от видения же Твоего не уклонихся (Пс. 118,51). Средний из сих часто прибегает к первому способу, по причине свое неготовности; но первый еще не может вторым образом отвергать сих врагов; а достигший третьего устроения совершенно презирает бесов.

80. По естеству невозможно, чтобы бестелесное ограничи­валось телом; но для Создателя Бога все возможно.

81. Как имеющие здравое чувство обоняния могут ощу­щать ароматы, хотя кто и тайно их при себе имеет: так и душа чистая познает в других и благоухание, которое сама получила от Бога, и злосмрадие: от которого совершенно из­бавлена, хотя другие сего и не ощущают.

82. Хотя не все могут быть бесстрастны, однако спастись и примириться с Богом всем не возможно.

83. Да не овладеют иноплеменники — оные помыслы, ко­торые побуждают испытывать неизреченные судьбы промыс­ла Божия и видения, бывающие людям, и тайно внушают безрассудное мнение, будто у Господа есть лицеприятие. Сии помыслы суть признаки и явные исчадия возношения.

84. Есть бес сребролюбия, который часто принимает лице­мерный образ смирения; и есть бес тщеславия, который по­буждает к раздаянию милостыни; тоже делает и бес сласто­любия. Если мы будем чисты от последних двух страстей, то не престанем творить дела милосердия на всяком месте.

85. Некоторые сказали, что одни бесы другим сопротивля­ются; а я удостоверился, что все они ищут нашей погибели.

86. Всякому духовному деланию, видимому или умствен­ному, предшествует собственное намерение и усерднейшее желание, при Божием в оных содействии; ибо если не бу­дет первых, то и второе не последует.

87. Время всякой вещи под небесем, — говорит Екклисиаст (Еккл. 3,1). Изречение это объемлет и те вещи и делания, которые бывают в нашем священном жительстве. Итак, если угодно, рассмотрим, что каждому времени прилично и свойст­венно. Ибо известно, что для подвизающихся есть время бес­страстия, и есть время побеждения страстьми, по причине младенчества подвизающихся. Есть время слез, и время ока­менелости сердца; есть время повиновения, и время повелевания; есть время поста, и время принятия пищи. Есть время брани от врага — тела, и время погашения разжжения; время бури душевной, и время тишины ума; время сердечной печа­ли, и время духовной радости; время учить, и время учиться; время осквернений, может быть, за возношение, и время очи­щения за смирение; время борьбы, и время твердого мира; время безмолвия, и время деятельности безмолвной; время непрестанной молитвы, и время нелицемерного служения. Итак, да не обольщает нас горделивое усердие, побуждая прежде времени искать того, что придет в свое время; не бу­дем искать в зиме того, что свойственно лету; ни во время сеяния — того, что принадлежит жатве. Ибо есть время сеять труды, и есть время пожинать неизреченные дарования бла­годати. В противном случае, мы и в свое время не получим того, что оному времени прилично и свойственно.

88. Некоторые, по непостижимому Божию промыслу, по­лучили духовные дарования прежде трудов; другие в самых трудах, иные после трудов, а некоторые уже при смерти. Достойно испытания, кто из них смиреннее прочих?

89. Есть отчаяние, происходящее от множества грехов и отягчения совести и нестерпимой печали, когда душа по причине множества сих язв погружается, и от тяжести их утопает во глубине безнадежия. Но есть отчаяние и друго­го вида, которое бывает от гордости и возношения, когда падшие думают, что они не заслужили сего падения. Если кто в это вникнет, то найдет, что между теми и другими такое различие: первые предаются нерадению; а вторые при безнадежии держатся и подвига, что одно другому против­но. Но от первого исцеляют воздержание и благонадежие; а от последнего смирение, и то, чтобы никого не судить.

90. Мы не должны удивляться, как чему-либо чрезвычай­ному, когда видим, что некоторые творят дела злые, а слова вещают добрые; ибо и змия оного, витийствовавшего в раю, гордость, вознесши, погубила.

91. Во всех твоих начинаниях и во всяком образе жизни, в подчинении ли ты находишься, или неподчинении, видимое ли твое делание или духовное, да будет тебе сие законом и прави­лом: испытывай, истинно ли они Бога ради совершаются? На­пример, если мы, будучи новоначальными, делаем что-нибудь с прилежанием, но от сего делания не умножается в душе нашей прежде снисканное смирение: то не думаю, чтобы труд наш был по Богу, мал ли он, или велик. Ибо в нас, младенчественных, признак того, что делание наше согласно с волею Божиею, есть успеяние в смирении; в средних — прекра­щение внутренних браней; а в совершенных — умножение и изобилие Божественного света.

92. Малое у великих может быть и не мало; а великое у малых без сомнения несовершенно.

93. Когда воздух очистится от облаков, тогда солнце по­казывается во всем своем сиянии; так и душа, которая спо­добилась прощения грехов и прежних навыков, без сомне­ния, видит Божественный свет.

94. Иное есть грех, иное праздность, иное есть нераде­ние, иное страсть, а иное падение. Кто может познавать это о Господе, да распознает.

95. Некоторых больше всего ублажают чудотворения и другие видимые духовные дарования, не зная того, что есть много превосходнейших дарований, которые сокровенны и потому безопасны от падения.

96. Совершенно очистившийся от страстей видит даже душу ближнего, хотя не самое существо ее, но в каком она нахо­дится устроении, и каковы ее расположения и чувствования; а преуспеяющий еще судит о душе по телесным действиям.

97. Малый огнь часто истребляет все случившееся вещест­во; и малая скважина расточает весь труд наш.

98. Иногда успокоение враждебного нам тела возбуждает силу ума, не производя плотского разжжения, иногда же, на­против, изнурение тела производит в нем непристойные дви­жения, чтобы мы не на себя уповали, но на Бога, неведомым образом умерщвляющего в нас живую похоть.

99. Если видим, что некоторые любят нас о Господе, то перед ними мы наиболее должны сохранять скромность; ибо ничто так не разоряет любви, и ничто столь скоро не произ­водит ненависти, как вольность в обращении.

100. Душевное око проницательно и прекрасно, так что после бесплотных существ оно (проницательностию) пре­восходит всякий вид тварей. Посему часто и те, которые побеждаются страстьми, могут познавать мысли в душах других, от великой любви к ним, особенно же когда они не погрязают в плотских сквернах. Если ничто так не против­но невещественному оному естеству, как вещественное, то чтущий да разумеет.

101. Суеверные приметы в мирских людях сопротивляются вере в промысл Божий; а в нас, монахах — духовному разуму.

102. Немощные душою должны познавать посещение Гос­подне и Его милость к ним из телесных болезней, бед и иску­шений внешних. Совершенные же познают посещение Божие от пришествия Духа и по умножению дарований.

103. Есть бес, который, как только мы возлегли на одр, приходит к нам, и стреляет в нас лукавыми и нечистыми по­мыслами, чтобы мы, поленившись вооружиться против них молитвою, и уснувши со скверными помыслами, объяты были потом и скверными сновидениями.

104. Есть между злыми духами бес, называемый предваритель, который тотчас по пробуждении является искушать нас, и оскверняет наши мысли. Посвящай начатки дня тво­его Господу; ибо кому прежде отдашь их, того они и будут. Один искуснейший делатель сказал мне сие достойное вни­мания слово: "По началу утра, — говорил он, — предузнаю я все течение дня моего".

105. Много путей благочестия, и много путей погибели; и часто случается, что путь, неудобный для одного, бывает благопоспешен для другого; а между тем, намерение идущих обеими стезями благоугодно Господу.

106. В случающихся с нами искушениях бесы борют нас, чтобы мы сказали или сделали что-нибудь безрассудное; если же не могут одолеть нас, то, тихо приступивши, влагают нам тайно гордое благодарение Богу.

107. Мудрствующие горняя по смерти восходят горе, а мудрствующие дольняя — долу; ибо для душ, разлучающих­ся с телами, нет третьего, среднего места. Из всех созданий Божиих одна душа имеет бытие свое в другом (в теле), а не в самом себе; и достойно удивления, каким образом оно мо­жет существовать без того, в чем получило жизнь?

108. Благочестивые дщери рождаются от благочестивых матерей, а матери от Господа; сообразно сему примеру можно справедливо заключает и о противном сему.

Боязливый на брань да не исходит, повелевает Моисей, паче же Бог; чтобы сие последнее обольщение души не было хуже первого падения телесного; и справедливо.

Свет всем телесным членам — чувственные очи; свет же мыслен­ный Божественных добродетелей есть рассуждение.

109. Как олень, палимый жаждою, желает вод, так ино­ки желают постигать благую волю Божию; и не только сие, но и познавать, когда примешивается к ней наша собствен­ная, и когда действует одна противная. Об этом предлежит нам пространное и затруднительное слово: т.е. какие из наших деланий должны мы исполнять без всякого отлага­тельства, по сему изречению: горе отлагающему день от дня и время от времени (Сир. 5,8); и какие, напротив, с терпеливостию и рассмотрительностию, по совету мудрого, кото­рый сказал: со управлением бывает брань (Притч. 24,6); и еще: вся благообразно и по чину да бывают (1 Кор. 14,40). Ибо не все, повторяю, могут скоро и благоразумно рассуж­дать о сих неудобоизъяснимых случаях; и Богоносный Про­рок, который имел в себе Дух Святого, глаголавшего его устами, часто молился о сем даровании, иногда взывая: научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой (Пс. 142,10); в другой раз: настави мя на истину Твою (Пс. 24,5); и еще: скажи ми Господи путь, в он же пойду, яко к Тебе, отрешив от всех страстей и попечений житейских, взях и возвысих душу мою (Пс. 142,8).

110. Все, хотящие познать волю Господню, должны преж­де умертвить в себе волю собственную; и, помолившись Богу, с верою и нелукавою простотою вопрошать отцов и братий, в смирении сердца и без всякого сомнения в помысле, и принимать совет их, как из уст Божиих, хотя бы оные и противны были собственному их разуму, и хотя бы вопро­шаемые были не весьма духовны. Ибо не неправеден Бог, и не попустит, чтобы прельстились те души, которые с ве­рою и незлобием смиренно покорили себя совету и суду ближнего; потому, хотя бы вопрошаемые и не имели ду­ховного разума, но есть глаголющий чрез них Невещест­венный и Невидимый. Многого смиренномудрия исполне­ны те, которые руководствуются сим правилом несомненно; ибо если некто во псалтири отверзал гадание свое (т. е. таин­ственный смысл притчей): то сколько, думаете, провещание словесного ума и разумной души превосходнее провещания бездушных звуков.

111. Многие, по самоугодию не достигнув описанного нами легкого и совершенного блага, но покусившиеся сами собою и в себе самих постигнуть благоугодное Господу, сообщили нам весьма многие и различные мнения о сем предмете.

112. Некоторые из испытующих волю Божию отрешали помысл свой от всякого пристрастия к тому или другому совету души своей, т.е. к побуждающему на дело, и ко внушающему противное; и ум свой, обнаженный от собственной воли, с горячею молитвою в продолжении предназ­наченных дней представляли Господу; и достигали позна­ния воли Его или тем, что бестелесный Ум таинственно провещавал нечто их уму, или тем, что одно из оных по­мышлений совершенно исчезало в душе.

113. Другие по скорби и затруднениям, которые следовали за их начинанием, заключали, что дело их согласно с Божест­венною волею, по слову Апостола: восхотехом приити к вам и единою, и дважды, но возбрани нам сатана (1 Сол. 26,18).

114. Иные, напротив, по неожиданному благопоспешению, которое они получали в своем деле, познавали, что оно бла­гоприятно Богу, поминая слово оное, что всякому производящему делать благое споспешествует Бог.

115. Кто просвещением свыше стяжал в себе Бога, тот уверяется в воле Божией, как в делах скорости требую­щих, так и в делах неспешных, вторым образом, только без определенного срока времени.

116. Сомневаться в суждениях, и долго не решаться на избрание чего-либо из двух, есть признак непросвещенной свыше и тщеславной души.

117. Не неправеден Бог, и двери милосердия Своего не заключит для тех, которые стучатся со смирением.

118. Господь во всех наших делах, как требующих ско­рости, так и отлагаемых на время, всегда взирает на цель нашу; и потому все, что чуждо пристрастия и всякой не­чистоты, и делается единственно для Бога, а не ради иного чего-нибудь, вменится нам во благое, хотя бы оно и не совсем было благо.

119. Испытание же того, что выше нас, имеет не безбед­ный конец; ибо суд Божий о нас непостижим; и Господь часто промыслительно скрывает от нас волю Свою, ведая, что мы, и познавши ее, преслушались бы и заслужили бы сим большее наказание.

120. Сердце правое свободно от различия вещей, и без­опасно плавает в корабле незлобия.

121. Есть мужественные души, которые, от сильной любви к Богу и смирения сердца, покушаются на делания, пре­восходящие силу их; но есть и гордые сердца, которые от­важиваются на такие же предприятия. А враги наши часто нарочно для того подущают нас на такие дела, которые выше нашей силы, чтобы мы, не получивши успеха в них, впали в уныние и оставили даже те дела, которые сораз­мерны нашим силам, и таким образом сделались бы посме­шищем наших врагов.

122. Видел я немощных душою и телом, которые ради множества согрешений своих покусились на подвиги, превос­ходившие их силу, но не могли их вынести. Я сказал им, что Бог судит о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения.

123. Иногда воспитание бывает причиною крайних зол, а иногда худое сообщество; но часто и собственное развращение души достаточно ей к погибели. Избавившийся от двух первых зол избавился, может быть, и от третьего; а в ком господствует третье, тот непотребен на всяком месте. Ибо нет места столь безопасного, как небо; однако диавол и там не устоял.

124. Неверных или еретиков, которые охотно спорят с нами для того, чтобы защитить свое нечестие, после первого и вто­рого увещания должны мы оставлять; напротив того, желаю­щим научиться истине не поленимся благодетельствовать в этом до конца нашей жизни. Впрочем, будем поступать в обо­их случаях к утверждению собственного нашего сердца.

125. Весьма неразумен тот, кто, слыша о сверхъестест­венных добродетелях святых мужей, отчаивается. Напротив, они преподают тебе одно из двух полезных наставле­ний: или чрез святое мужество возбуждают к ревности, или чрез всесвятое смирение приводят тебя к глубокому позна­нию твоей немощи, и к зазрению самого себя.

126. Между нечистыми духами есть такие, которые лука­вее других: они не довольствуются тем, чтобы одних нас ввести в грех, но советуют нам и других иметь сообщниками зла, чтобы навлечь на нас лютейшие муки. Видел я одного челове­ка, который передал другому свою греховную привычку, а потом, пришедши в чувство, начал каяться, и отстал от гре­ха; но так как наученный им не переставал грешить, то по­каяние его действительно не было.

127. Многообразно, поистине многообразно и неудобопостижимо лукавство нечистых духов, и немногими види­мо; думаю же, что и сии немногие не вполне его видят. Например: отчего бывает, что мы иногда, и наслаждаясь, и насыщаясь, бдим трезвенно, а находясь в посте и злострадании, сильно отягощаемся сном? Отчего в безмолвии мы чувствуем сердечную сухость, а пребывая с другими, ис­полняемся умиления? Отчего, будучи голодны, претерпе­ваем искушения во сне; а насыщаясь, бываем свободны от сих искушений? Отчего в скудости и воздержании бываем мрачны и без умиления; когда же напротив, пьем вино, тогда бываем радостны и легко приходим в умиление? Могущий о Господе да научит этому непросвещенных; ибо мы сего не знаем. Однако можем сказать, что сии переме­ны не всегда происходят от бесов, но иногда и от сей, дан­ной мне, и не знаю как сопряженной со мною, сластолюби­вой, скверной и дебелой плоти.

128. О всех этих неудобопонятных бывающих с нами изменениях усердно и смиренно помолимся Господу. Если же и после молитвы, и по многом времени, будем ощущать в себе те же действия, тогда познаем, что это не от бесов, но от естества. А часто Божественный промысл и чрез противное хочет нам благодетельствовать, всеми средствами смиряя наше возношение.

129. Бедственно любопытствовать о глубине судеб Божиих; ибо любопытствующие плывут в корабле гордости. Впрочем, ради немощи многих надобно кое-что сказать.

130. Некто спросил одного из имеющих дар рассмотрения: "Для чего Бог, предвидя падение некоторых, украсил их да­рованиями и силою чудотворения?" Тот отвечал: "Во-первых для того, чтобы примером их утвердить (предостеречь) про­чих духовных; во-вторых для того, чтобы показать свобо­ду человеческой воли; и наконец, чтобы тех, которые па­дут, получивши такие дарования, сделать безответными на страшном суде".

131. Ветхий закон, как еще несовершенный, говорил: внемли себе (Второзак. 15, 9). Господь же, как Всесовершенный, заповедует нам пещись еще о исправлении брата, говоря: аще согрешит брат твой и проч. (Мф. 18, 15). Итак, если обличение твое, паче же напоминание, чисто и сми­ренно, то не отрекайся исполнять оную заповедь Господ­ню, особенно же в отношении тех, которые принимают твои слова. Если же ты еще не достиг сего, то по крайней мере исполняй ветхозаконное повеление.

132. Не удивляйся, видя, что и любимые тобою вражду­ют на тебя за твои обличения. Ибо легкомысленные люди бывают орудиями бесов, и особенно, против их врагов (т. е. рабов Божиих).

133. Много удивляюсь я одному странному в нас дейст­вию: почему мы, имея помощниками на добродетель и все­сильного Бога, и Ангелов, и святых человеков, а на грех одного беса лукавого, удобнее и скорее преклоняемся к страс­тям и порокам, нежели к добродетели? Говорить о сем по­дробно я не могу, и не хочу.

134. Если все сотворенное пребывает таким, каким оно соз­дано: то как я, говорит Григорий Великий, и образ Божийесмь, и срастворен с сим брением? Если же какие-либо из тварей стали не такими, какими были сотворены, то неудер­жимо желают сродного себе. Посему и каждый из нас должен употребить все возможные средства, чтобы, очистив и возвы­сив сие брение тела, так сказать, посадить его на престоле Божием. И никто да не отрицается от сего восхождения; ибо путь к нему открыт и дверь отверста.

135. Слушание повествований о подвигах и добродете­лях духовных отцов ум и душу возбуждает к ревности; а слушание поучений их наставляет и руководствует ревни­телей к подражанию.

136. Рассуждение есть светильник во тьме, возвращение заблудших на правый путь, просвещение слепотствующих. Рассудительный муж есть истребитель болезни и восстано­витель здравия.

137. Те, которые удивляются маловажным вещам, дела­ют это по двум причинам: или по крайнему невежеству, или с мыслию смиренномудрия, возвеличивая и возвы­шая деяния ближнего.

138. Будем стараться не только отражать бесов, но и напа­дать на них. Ибо кто только отражает их, тот иногда разбива­ет неприятеля, а иногда и сам бывает разбит; но воюющие наступательным образом всегда гонят врага своего.

139. Победивший страсти уязвляет бесов: притворяясь, будто все еще подвержен прежним страстям, он обманывает врагов своих, и не терпит от них нападений. Некоторый брат, будучи однажды обесчещен, нисколько не подвигшись серд­цем, помолился в уме своем; а после начал плакать о том, что его обесчестили, и притворною страстию утаил свое бесстрас­тие. Другой брат, который совсем не хотел председательство­вать, притворился, будто сильно этого желает. Как же изо­бражу тебе чистоту того мужа, который взошел в блудилище, как бы для греха, и находившуюся там блудницу привел к чистому и подвижническому житию? Также одному из без­молвствующих весьма рано по утру принесли кисть виногра­да; он же, по отшествии принесшего, тотчас устремился на виноград и съел его, но без всякого услаждения, с тем толь­ко, чтобы показать себя перед бесами чревоугодником. Дру­гой, потеряв немногие ветви, весь день притворялся скорбя­щим. Но таким делателям нужна большая осторожность, что­бы, покусившись посмеяться над бесами, сами они не были от них осмеяны. Сии люди поистине суть те, о которых Апос­тол сказал: яко лестцы и истинны (2 Кор. 6,8).

140. Кто желает представить Господу чистое тело и чистое сердце, тот должен сохранить безгневие и воздержание; потому что без сих двух добродетелей весь труд наш будет бесполезен.

141. Как свет для телесных очей бывает различный, так и озарения мысленного солнца в душе бывают различны и многообразны. Иное из них происходит от телесных слез, другое от душевных; иное от созерцаемого телесными оча­ми, а иное — умными; иное радование происходит от слу­ха, другое само собою движется; иное от безмолвия, дру­гое от послушания. Кроме всего этого, есть еще особенное состояние, в котором восхищенный представляется Христу во свете неизреченно, непостижимо.

142. Есть добродетели, и есть матери добродетелей. Разум­ный подвизается наиболее о приобретении матерей. Матерям добродетелей учитель Сам Бог собственным действием; а для научения дщерям наставников много.

143. Должно внимать себе и в том, чтобы скудость наслаж­дения пищею не наполнять излишеством сна, равно и напро­тив: ибо так поступать есть дело безумных.

144. Видел я мужественных делателей, которые, по неко­торой нужде, давши чреву малое послабление в пище, вслед за тем, утомляли сие окаянное тело всенощным стоянием, и тем научали его с радостию отвращаться от насыщения.145. Бес сребролюбия борется с нестяжательными, и когда не может их одолеть, тогда, представляя им нищих, под ви­дом милосердия увещевает их, чтобы они из невещественных опять сделались вещественными.

146. В печали о грехе влекомые к отчаянию, да не престанем воспоминать, что Господь заповедал Петру прощать согрешаю­щего семьдесят крат седмерицею (Мф. 18,22); а Кто такую за­поведь предал другому, Тот и Сам без сомнения несравненно более сделает. Напротив, когда борет нас возношение, тогда потщимся вспоминать изречение св. Апостола Иакова: иже весь закон духовный соблюдет, согрешит же одною страстию — высокоумием, бысть всем повинен (Иак. 2,10).

147. Между лукавыми и завистливыми духами некоторые такого рода, что отступают от святых умышленно с тем, что­бы не доставить боримым венцов за победы в бранях.

148. Блажени миротворцы (Мф. 5,9), и никто не может этому противоречить; впрочем я видел и враждотворцев блаженных. Два человека имели нечистую любовь между собою; некто же, искуснейший из рассудительных, желая прекратить это зло, поссорил их между собою, сказав тому и другому особо, что друг его худо говорит об нем между людьми. Так сей премудрый успел человеческою хитростию отразить злобу бесов, и произвести ненависть, кото­рая уничтожила предосудительную любовь.

149. Иногда нарушают заповедь ради другой заповеди. На­пример, видел я юных, связуемых союзом любви по Богу: но чтобы не соблазнить других, и не уязвить из совести, они угово­рились между собою, и удалились на время друг от друга.

150. Как брак и смерть противны друг другу, так и гор­дость и отчаяние между собою несогласны; но по злоухищрению бесов, можно обе эти страсти видеть в одном человеке.

151. Между нечистыми духами есть и такие, которые в начале нашей духовной жизни толкуют нам Божественные Писания. Они обыкновенно делают это в сердцах тщеславных, и еще более, в обученных внешним наукам, чтобы, обольщая их мало-помалу, ввергнуть наконец в ереси и хулы. Мы можем узнавать сие бесовское богословие, или, лучше сказать, богоборство, по смущению, по нестройной и нечистой радости, которая бывает в душе во время сих толкований.

152. Все сотворенные существа получили от Создателя чин бытия и начало, а для некоторых и конец предназначен; но добродетели коней беспределен. Всякия кончины, говорит Псалмопевец, видех конец, широка же заповедь Твоя зело и бесконечна (Пс. 118,96). И подлинно, если некоторые доб­рые делатели пойдут от силы деяния в силу видения; если любовь никогда не престает, и если Господь хранит вхожде­ние страха твоего, и исхождение любви твоей (Пс. 120,8): то явно, что и конец сей любви бесконечен; и мы никогда не престанем преуспевать в ней, ни в настоящем веке, ни в буду­щем, светом всегда приемля новый свет разумений. И хотя многим покажется странностию то, что мы теперь говорим, однако, утверждаясь на предложенных свидетельствах, ска­жу, о блаженный отче, что и Ангелы, сии бестелесные сущест­ва, не пребывают без преуспеяния, но всегда приемлют сла­ву к славе, и разум к разуму.

153. Не удивляйся тому, что бесы тайным образом вла­гают нам часто и добрые помышления, а потом противоре­чат им другими помыслами. Сии враги наши намерены толь­ко убедить нас этою хитростию, что они знают и сердечные наши помышления.

154. Не будь строгим судиею тех, которые словами учат о великих добродетелях, когда видишь, что сами они к благо­му деланию ленивы; ибо недостаток дела часто восполняется пользою оного учения. Мы не все стяжали все в равной мере: некоторые имеют превосходство более в слове, чем в деле; а в других, напротив, дело сильнее слова.

155. Бог не есть ни виновник, ни творец зла. Посему за­блуждаются те, которые говорят, что некоторые из страстей естественны душе; они не разумеют того, что мы сами при­родные свойства к добру превратили в страсти. По естеству, например, мы имеем семя для чадородия; а мы употребляем оное на беззаконное сладострастие. По естеству есть в нас и гнев, но на древнего оного змия; а мы употребляем оный против ближнего. Нам дана ревность для того, чтобы мы рев­новали добродетелям; а мы ревнуем порокам. От естества есть в душе желание славы, но только горней. Естественно и гордиться, но над одними бесами. Подобным образом естест­венно душе и радоваться, но о Господе и о благих деяниях ближнего. Получили мы и памятозлобие, но только на врагов души нашей. По естеству желаем мы пищи, но для того, что­бы поддерживать жизнь, а не для сластолюбия.

156. Неленостная душа воздвигает бесов на брань про­тив себя; с умножением же браней умножаются и венцы. Неуязвляемый супостатами не получит никакого венца; а кто от случающихся падений не упадает духом, того вос­хвалят Ангелы, как храброго воина.

157. Христос, пробыв три ночи в земле, воскрес, чтобы уже никогда не умирать. Не умрет и тот, кто в трех раз­личных часах устоит победителем.

158. Если, по устроению наказующего нас Промысла Божия, духовное солнце, после своего в нас восхода позна запад свой (Пс. 103): то конечно положи тьму закров свой; и бысть нощь, в ней же пройдут к нам, прежде отошедшие, дикие скимны, и вси зверие дубравнии тер­нистых страстей, рыкающе восхитити сущую в нас ко спасению надежду, и взыскающе от Бога пищу себе страс­тей, или в помышлении, или в деянии. Но когда из тем­ной глубины смирения паки восияет нам оное солнце, и сии звери, собрашася к себе и в ложах своих лягут, т.е. сердцах сластолюбивых, а не в нас; тогда рекут бесы между собою: возвеличил есть Господь паки сотворити милость с ними (Пс. 125, 3). Мы же скажем к ним: возвеличил есть Господь сотворити (милость) с нами, бехом вселящеся; вы же прогнаны. Се Господь седит на облаце легце, т.е. на душе, вознесенной превыше всяко­го земного желания, и приидет во Египет, т.е. в сердце, помраченное прежде, и потрясутся рукотворенные идо­лы, т.е. суетные помыслы ума (Исаии 19, 1).

159. Если Христос, хотя и Всемогущий, телесно бежал в Еги­пет от Ирода: то пусть дерзновенные научатся не вдаваться без­рассудно в искушения. Ибо сказано: не даждь во смятение ноги твоея, и не воздремлет храняй тя Ангел (Пс. 120, 3).

160. Кичливость сплетается с мужеством, как растение, смилакс называемое (Растение подобно хмелю; оно, говорят, ядовитостию своею иссушает кипарис, об­вившись около него), с кипарисом.

161. Непрестанное дело наше должно состоять в том, что­бы не просто верить помыслу, когда нам кажется, что мы стяжали какое-нибудь благо; но, тщательно исследывая свой­ства сего добра, рассматривать, есть ли оно в нас? Исполнив­ши это, познаем, что мы совершенно недостаточны.

162. Непрестанно испытывай также и признаки страс­тей; и ты увидишь, что в тебе находятся многие страсти, которых, будучи в недугах душевных, мы и распознать не можем, или по немощи нашей, или по причине глубоко укоренившегося греховного навыка.

163. Правда, что Бог во всем взирает на намерение наше; но в том, что соразмерно нашим силам, Он человеколюбиво требу­ет от нас и деятельности. Велик тот, кто не оставляет никакого доброго дела, силам его соразмерного; а еще более тот, кто со смирением покушается и на дела, превышающие его силы.

164. Бесы часто возбраняют нам делать легчайшее и полез­ное, а между тем побуждают предпринять труднейшее.

165. Нахожу, что Иосиф ублажается за отвращение от греха, а не за то, чтобы в нем уже было бесстрастие. Нам же должно испытать: от каких и скольких грехов отвраще­ние заслуживает венец. Ибо иное дело отвращаться и укло­няться от мрака греховного; а иное, и притом превосход­нейшее, притекать к Солнцу чистоты.

166. Помрачение бывает причиною преткновения; преткно­вение же —падения; падение же — смерти душевной.

167. Помрачившиеся от вина часто истрезвляются водою; а помрачившиеся от страстей истрезвляются слезами.

168. Иное есть возмущение, иное помрачение, и иное ос­лепление. Первое исцеляется воздержанием, второе безмол­вием; а третье исцеляет послушание, и Бог, Который ради нас послушлив был (Фил. 2, 8).

169. Два места, в которых очищаются земные вещи, могут служить образцом для тех, которые мудрствуют горняя.

170. Общежитие, устроенное по Богу, есть духовная прачешная, стирающая всякую скверну и грубость и все безобра­зие души. Отшельничество же может назваться красильнею для тех, которые очистились от вожделения, памятозлобия и раздражительности, и потом уже удалились на безмолвие.

171. Некоторые говорят, что падения в те же согрешения происходят от недостатка покаяния, приличного и равномерно­го прежним беззакониям. Но должно испытать: всякий ли, ко­торый не падает в тот же вид греха, истинно покаялся? Некото­рые падают в те же согрешения, или потому что предали глубо­кому забвению прежние свои падения; или потому что они от сластолюбия безрассудно представляют себе Бога излишне че­ловеколюбивым; или что отчаялись в своем спасении. Не знаю, не будут ли меня порицать, когда скажу, что иные из них не могут уже связать врага своего, силою привычки утвердившего над ними свою мучительную власть.

172. Достойно также испытания, как душа, бестелесное существо, не может видеть приходящих к ней такого же су­щества духов, каковы они по естеству. Не потому ли это, что она сопряжена с телом? Это знает один Связавший их.

173. Некто из рассудительных мужей, как бы желая на­учиться от меня, спросил меня однажды, говоря: "Скажи мне, какие из духов через грехи смиряют ум наш, и какие надмеваются его?" Но как я не знал, что отвечать на сей вопрос, и клятвою уверил его в своем неведении, то хотев­ший научиться сам научил меня, и сказал: "В немногих словах я дам тебе закваску рассуждения, и предоставлю тебе самому потрудиться испытать прочее. Бес блуда и бес гнева, бес чревонеистовства, бес уныния и бес сонливости не имеют свойства возносить рог нашего ума; бесы же среб­ролюбия, любоначалия, многословия, и многие другие к злу греха присовокупляют обыкновенно и зло возношения; и бес осуждения подобен им в этом".

174. Если инок, посетив мирских людей, или приняв их в свою келию, через час или через день по разлучении с ними уязвился стрелою печали, вместо того, чтобы радоваться о своем избавлении от запутывающей сети, то такой бывает поруган или от тщеславия, или от блудной страсти. ,

175. Прежде всего да испытаем, откуда веет ветер, чтобы не распустить нам парусов в противную сторону.

176. Утешай с любовию деятельных старцев, изнуривших тела свои духовными подвигами, и подавай им некоторое упокоение. Юных же, которые удручили души свои грехами, убеждай к воздержанию, приводя им на память вечную муку.

177. Невозможное дело, как я уже сказал, в начале ино­чества быть совершенно чистыми от объядения и тщесла­вия. Но не должно нам против тщеславия вооружаться на­слаждением; ибо побеждение (тщеславия) чревоугодием рождает в новоначальных новое тщеславие. Лучше постом и молитвою поражать сию страсть. Грядет бо час, а для произволяющих и ныне есть, когда Господь покорит под ноги наша и тщеславие.

178. Юные и состарившиеся, приступая работать Госпо­ду, не одними страстьми бывают боримы; но часто имеют совсем противные недуги. Посему блаженно и преблаженно святое смирение; ибо оно как юным, так и состарившимся подает твердость и силу в покаянии.

179. Да не смущает тебя слово, которое хочу сказать те­перь. Редки, а впрочем есть, души правые и нелукавые, сво­бодные от всякого зла, лицемерия и коварства, которым пре­бывание в сообществе с людьми вовсе неполезно; но они мо­гут с наставником, от безмолвия, как от тихого убежища, восходить на небо, не имея нужды познавать опытом молв и соблазнов, бывающих в общежитиях.

180. Блудных могут исправлять люди, лукавых Ангелы, а гордых — Сам Бог. Вид любви часто может состоять и в том, чтобы ближнему, когда он к нам приходит, давать свободу делать все, что ему угодно, и показывать ему притом радост­ное лицо. Должно испытывать, каким образом и доколе, ког­да, и так же ли раскаяние в добрых делах уничтожает оные, как и раскаяние в злых истребляет сии последние?

181. С многим рассуждением должны мы рассматривать: когда, в каких случаях и доколе должно нам стоять против предметов страстей и бороться с ними, и когда отступать. Ибо иногда можно по немощи предпочесть и бегство, чтобы не умереть душевно.

182. Рассмотрим и заметим (может быть, в свое время желчь и горечью возможем истребить), какие бесы приводят нас в гордость, какие нас смиряют, какие ожесточают, какие нас утешают, какие наводят мрак, какие обольщают нас лице­мерным просвещением, какие делают нас медлительными, какие коварными, какие радостными, и какие печальными.

183. Да не ужасаемся, видя, что мы в начале иноческого подвига больше обуреваемся страстьми, нежели когда мы жили в мире; потому что сперва необходимо возникнуть всем при­чинам болезней, а потом уже воспоследовать здравию. Мо­жет быть, сии звери и прежде где-нибудь скрывались в нас, но мы их в себе не примечали.

184. Когда приближающиеся к совершенству по какому-нибудь случаю бывают побеждены бесами в чем-либо и са­мом малом, то они немедленно должны употребить все меры, чтобы сие стократно восхитить от врагов.

185. Как ветры в тихую погоду колеблют только поверх­ность моря, а в другое время приводят в движение самую глубину: так должно заключать и о ветрах тьмы. Ибо в страст­ных людях колеблют они самое чувство сердца, а в преус­певших уже только поверхность ума; потому сии последние и скорее ощущают обыкновенную тишину свою, ибо внутрен­ность их оставалась неоскверненною.

186. Одни совершенные могут всегда распознавать, ка­кое помышление возникает в душе от собственной ее совес­ти, какое происходит от Бога, и какое от бесов. Ибо снача­ла бесы не все противное нам тайно влагают. Потому и предмет сей весьма темен.

Двумя чувственными очами просвещается тело; а мысленным и види­мым рассуждением просвещаются очи сердечные.

187. Твердая вера есть матерь отречения от мира; действие же противного ей само собою явственно.

188. Непоколебимая надежда есть дверь беспристрастия; действие же противного сему само собою явственно.

189. Любовь к Богу есть причина удаления от мира; дейст­вие же противного сему само собою явственно.

190. Повиновение рождается от зазрения самого себя и от желания душевного здравия.

191. Воздержание есть матерь здравия; а матерь воздержа­ния есть помышление о смерти и твердое памятование желчи и оцета, который вкусил наш Владыка и Бог.

192. Споспешник и начало целомудрия есть безмолвие; угашение плотского — пост; а враг скверных и нечистых помыслов есть сокрушение сердца.

193. Вера и удаление от мира есть смерть сребролюбия; милосердие же и любовь предают за ближнего и самое тело.

194. Прилежная молитва есть погибель унынию; а память о последнем суде рождает усердие.

195. Желание бесчестий есть исцеление раздражительности; псалмопение же, милосердие и нестяжание суть убийцы печали.

196. Беспристрастие к вещам чувственным возводит к ви­дению мысленных.

197. Молчание и безмолвие — враги тщеславия; но если ты находишься в общежитии, то переноси бесчестия.

198. Видимую гордость исцеляют скорбные обстоятельст­ва; а невидимую — Превечный и Невидимый.

199. Истребитель чувственных змей есть олень, а мыслен­ных — смирение.

200. Из того, что видим в природе, можем брать ясные наставления и для духовной жизни.

201. Как змея не может совлечь с себя старой кожи, если не пролезет чрез тесную скважину: так и мы не можем отвергнуть прежние злые навыки и ветхость души и ризу ветхого человека, если не пройдем узкого и тесного пути поста и бесчестия.

202. Как тучные птицы не могут высоко летать, так и угож­дающему своей плоти невозможно взойти на небо.

203. Иссохшая трава не привлекает свиней: и плоть, увяд­шая от подвигов, не упокоивает более бесов.

204. Как часто слишком большое количество дров подав­ляет и угашает пламень, и производит множество дыма: так часто и чрезмерная печаль делает душу как бы дымною и темною, и иссушает воду слез.

205. Как слепец — неискусный стрелок, так и ученик прекословный погибает.

206. Как закаленное железо может наострить незакален­ное, так и брат усердный часто спасает ленивого.

207. Как яйца, согреваемые под крыльями, оживотворяются: так и помыслы, необъявляемые духовному отцу, переходят в дела.

208. Как кони на бегу ретятся опередить друг друга: так и в добром братстве один другого возбуждает.

209. Как облака закрывают солнце, так и греховные по­мыслы помрачают и губят ум.

210. Как получивший смертный приговор, и идущий на казнь, не беседует о народных зрелищах: так и неискренно оплакивающий грехи свои не будет угождать чреву.

211. Как убогие, видя царские сокровища, еще более по­знают нищету свою: так и душа, читая повествования о великих добродетелях св. отцов, делается более смирен­ною в мыслях своих.

212. Как железо и невольно повинуется магниту: так и за­косневшие в злых привычках поневоле увлекаются ими.

213. Как море и невольно укрощается елеем: так и пост утешает и невольные разжжения плоти.

214. Как вода стесняемая поднимается вверх: так и душа, угнетенная бедами, покаянием восходит к Богу и спасается.

215. Как носящего ароматы обнаруживает благовонный запах и против воли его: так и имеющий в себе Дух Госпо­день познается по словам своим и по смирению.

216. Как ветры возмущают бездну: так и ярость больше всех страстей смущает ум.

217. Чего глаза не видели, того и гортань, по одному слу­ху, не сильно желает вкушать: так и чистые телом получают от своего неведения большое облегчение в духовной брани.

218. Как воры не так свободно приходят красть в те места, где лежит царское оружие: так и мысленные разбойники не легко могут окрадывать того, кто совокупил молитву с сердцем.

219. Как огонь не рождает снега; так и ищущий земной славы не получит небесной.220. Как одна искра часто сожигает множество вещест­ва: так есть и одно благо, которое изглаживает множество великих согрешений.

221. Как невозможно без оружия убивать зверей: так не­возможно без смирения приобрести безгневие.

222. Как невозможно по естеству прожить без пищи: так и до конца жизни невозможно ни на минуту предаваться нерадению.

223. Луч солнечный, проникнувший чрез скважину в дом, просвещает в нем все, так что видна бывает тончайшая пыль, носящаяся в воздухе: подобно сему, когда страх Господень приходит в сердце, то показывает ему все грехи его.

224. Как раки удобно ловятся, потому что ползают то вперед, то назад: так и душа, которая иногда плачет, иногда смеется, иногда наслаждается, никакой не может получить пользы.

225. Как спящие легко бывают окрадываемы, так и прохо­дящие добродетель близ мира.

226. Как сражающийся со львом, если отвратить от него взор свой, тотчас погибает: так и борющийся с плотию своею, если ее упокоить.

227. Как восходящие по гнилой лестнице подвергаются опасности: так и всякая честь, слава и могущество сопротив­ляются смиренномудрию.

228. Как невозможно, чтобы голодный не вспоминал о хле­бе: так невозможно и тому спастись, кто не вспоминает о смерти и о последнем суде.

229. Как вода смывает буквы, так и слеза может очи­щать согрешения.

230. Как за неимением воды, изглаждают буквы и другими способами: так и души, лишенные слез, очищают и заглаждают грехи свои печалью и воздыханием и многим сетованием.

231. Как во множестве нечистот рождается много чер­вей: так и от множества яств происходит много падений, лукавых помыслов и сновидений.

232. Как имеющие на ногах оковы не могут удобно ходить: так и те, которые собирают деньги, не могут взойти на небо.

233. Как свежая рана удобно излечивается, так противное сему бывает с многовременными душевными язвами, кото­рые неудобно врачуются, хотя и врачуются.

234. Как умирающему невозможно ходить, так и отчаяв­шемуся невозможно спастись.

235. Кто говорит, что имеет правую веру, а между тем грешит, тот подобен лицу, не имеющему очей. А кто, не имея истинной веры, совершает некоторые добрые дела, тот подо­бен черпающему воду и вливающему ее в худой сосуд.

236. Как корабль, имеющий хорошего кормчего, при помо­щи Божией безбедно входит в пристань: так и душа, имея доброго пастыря, удобно восходит на небо, хотя и много гре­хов некогда сделала.

237. Как не имеющий путеводителя удобно заблуждает на своем пути, хотя бы и весьма был умен: так и идущий само­чинно путем иночества легко погибает, хотя бы и всю муд­рость мира сего знал.

238. Если кто слаб телом, и сделал много тяжких беззако­ний, тот да шествует путем смирения и свойственных ему добро­детелей; ибо он не найдет другого средства ко спасению.

239. Как одержимому долговременного болезнию невозмож­но в одно мгновение получить здравие: так невозможно и в короткое время победить страсти, или хотя одну из них.

240. Рассматривай, как сильно действует в тебе всякая страсть и всякая добродетель; и узнаешь свое преуспеяние.

241. Как променивающие золото на глину делают себе боль­шой убыток: так и те, которые для приобретения телесных выгод объявляют и высказывают духовное.

242. Прощение грехов многие скоро получили; но бес­страстия никто скоро не приобрел; ибо для приобретения его нужно долгое время, великое усердие, многий труд люб­ви и помощь Божия.243. Испытаем, какие животные или птицы вредят нам во время сеяния, какие во время роста зелени, и какие во время жатвы, чтобы употребить, по свойству животных, и средства к уловлению их.

244. Как страждущему горячкою нет справедливой причи­ны убивать самого себя: так и никому ни в каком случае не должно отчаиваться до последнего издыхания.

245. Как похоронившему отца своего стыдно тотчас по возвращении с похорон идти на брак: так и плачущим о грехах своих неприлично искать в настоящем веке покоя или чести и славы от людей.

246. Как жилища граждан отличны от жилищ осужденных преступников: так и образ жизни плачущих о грехах своих дол­жен быть совершенно отличен от образа жизни неповинных.

247. Воина, получившего во время сражения жестокие раны на лице, царь не только не повелевает отлучать от войска, но, напротив, наградою возбуждает его еще к боль­шей ревности: так и Царь небесный венчает инока, терпя­щего многие беды от бесов.

248. Чувство души есть естественное свойство ее; грех же есть оглушение чувства. Сознание производит или прекраще­ние зла, или уменьшение оного. Сознание же есть порождение совести; а совесть есть слово и обличение Ангела-хранителя, данного нам при крещении. Посему-то мы и примечаем, что непросвещенные крещением не столько бывают мучимы в душе за свои злые дела, сколько верные, но как-то неясно.

249. От уменьшения зла рождается удаление от него; а уда­ление от зла есть начало покаяния. Начало покаяния есть нача­ло спасения; а начало спасения есть благое произволение. Бла­гое произволение рождает труды; а начало трудов суть добродетели. Начало добродетелей — цвет добродетелей; начало цвета сего — делание; а плод делания есть постоянство; постоянного обучения плод и рождение есть навык; от навыка же происхо­дит укорение в добре. От сего укорения рождается страх Бо­жий; от страха же — соблюдение заповедей, и небесных, и зем­ных. Хранение заповедей есть знак любви; а начало любви есть множество смирения. Множество же смирения есть матерь бес­страстия; а приобретение бесстрастия есть совершенная любовь, то есть совершенное вселение Бога в тех, которые через бес­страстие сделались чистыми сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5,8). Ему же слава во веки веков. Аминь.

1. Мы, будучи всегда как бы купленными и крепостными рабами нечистых страстей, по собственному опыту отчасти знаем обольщения, обычаи, волю и коварства духов, влады­чествующих над бедною нашею душою. Но есть и другие люди, которые имеют ясное познание козней бесовских действием Святого Духа, избавившего их от мучительства сих супоста­тов. Ибо иное дело судить об отраде здравия по болезненным ощущениям недуга; а иное дело, по благодушию в здравии познавать и различать скорбь, происходящую от болезни. Посему мы, как немощные, боимся теперь в слове сем любо­мудрствовать о пристанище безмолвия, зная, что при трапезе доброго братства всегда предстоит некоторый пес, стараю­щийся восхитить с оной хлеб, то есть душу, и держа ее в своих челюстях, отбежать и пожрать ее в безмолвии. Итак, чтобы слово наше не дало места адскому оному псу, и вины ищущим вины (то есть повода искушаемым безвременным желанием безмолвия), мы считаем, что нам не должно теперь беседовать о мире с мужественными воинами Царя нашего, находящимися на брани. Скажем только, что и тем, которые мужественно подвизаются в общежитии, сплетаются венцы мира и тишины. Впрочем, если угодно, для одного по крайней мере понятия о безмолвии, побеседуем о нем вкратце, чтобы не опечалить некоторых тем, что, говоря о других пред­метах, попустим сей без всякого о нем слова.

2. Безмолвие тела есть благочиние и благоустройство нра­вов и чувств телесных; безмолвие же души есть благочиние помыслов и неокрадываемая мысль.

3. Любитель безмолвия имеет мужественный некий и стро­гий помысл, который недремленно стоит в дверях сердца, и приходящие помыслы убивает или отражает. Безмолвствую­щий в чувстве сердца знает сказанное мною; а кто еще младе­нец в безмолвии, тот сего блага не вкушал и не знает.

4. Духовно-разумный безмолвник не имеет нужды в словесных наставлениях; ибо он вместо слов просвещается самыми делами.

5. Начало безмолвия состоит в том, чтобы отражать вся­кий шум врагов, как возмущающий глубину сердца; а ко­нец безмолвия в том, чтобы и не бояться их тревог, но пребывать без ощущения к ним. Безмолвник, исходящий из келии телом, но не исходящий словом (на беседы), бы­вает кроток, и весь — дом любви. Непоползновенный на многословие бывает неподвижим и на гневе; противное же сему само собою явно.

6. Безмолвник тот, кто существо бестелесное усиливает­ся удерживать в пределах телесного дома. Подвиг ред­кий и удивительный.

7. Стережет видимую мышь кошка; а мышь невидимую мысль безмолвника. Не отвергай сего сравнения; если же иначе, то ты еще не познал, что такое безмолвие.

8. Не так (спасается) уединенный монах, как монах, живущий с другим монахом. Ибо уединенный имеет нужду в вели­ком трезвении и в неразвлекаемом уме. Сожительствующему с дру­гим часто помогает брат; а безмолвнику споспешествует Ангел.

9. Умные Силы небесные сослужат безмолвствующему ду­шою, и любовно с ним пребывают; о противном же умолчу тебе.

10. Глубина догматов неисследима; и уму безмолвника не безбедно в нее пускаться.

11. Небезопасно плавать в одежде; небезопасно и касаться Богословия тому, кто имеет какую-нибудь страсть.

12. Келия безмолвника заключает в себе тело его; а внутри оного заключается храмина разума.

13. Недугующий душевною страстию и покушающийся на безмолвие подобен тому, кто соскочил с корабля в море, и думает безбедно достигнуть берега на доске.

14. Тем, которые борются с телесного похотию, в свое время прилично бывает безмолвие, если они только имеют наставника. Ибо уединенная жизнь требует Ангельской крепости. Я говорю здесь об истинных безмолвниках по телу и по душе.

15. Безмолвник, разленившись, начинает говорить ложное, некоторыми намеками побуждая людей, чтобы они убедили его оставить безмолвие, а оставив келию, он обвиняет в этом бесов, не зная того, что сам был себе бесом.

16. Видал я безмолвников, которые пылающее свое желание к Богу насыщали безмолвием ненасытно, и порождали в себе огнь огнем, рачение рачением, и вожделение вожделением.

17. Безмолвник есть земной образ Ангела, который на хар­тии любви рукописанием тщания освободил молитву свою от лености и нерадения. Безмолвник тот, кто явственно вопиет: готово сердце мое, Боже (Пс. 57, 8). Безмолвник тот, кто говорит: аз сплю, а сердце мое бдит (П. Песн. 5, 2).

18. Затворяй дверь келии для тела, дверь уст — для бесов, а внутреннюю дверь души — для лукавых духов.

19. Тишина и зной солнечный в полдень обнаруживают терпение мореплавателя, а недостаток жизненных потребнос­тей изъявляет терпение безмолвника. Первый от малодушия купается в воде, а последний от уныния ищет многолюдства.20. Не бойся шума скаканий бесовских; ибо плач не знает боязни, и не приходит в ужас.

21. Те, которых ум научился истинно молиться, глаго­лют с Господом лицом к лицу, как бы в уши царя. А кото­рые молятся устами, те припадают к Нему, как бы при всем синклите. Пребывающие же в мире, когда молятся, подобны бывают тем, кои среди молвы всего народа умоля­ют царя. Если ты собственным опытом научился художест­ву молитвы, то слово мое для тебя понятно.

22. Сидя на высоте, наблюдай, если только знаешь это; и тогда увидишь, как и когда, откуда, сколь многие, и какие тати хотят войти и окрасть твои грозды.

23. Когда страж сей утрудится, то встает и молится; а по­том опять садится и мужественно принимается за первое дело.

24. Некто, опытом познавший сказанное мною, хотел вой­ти в тонкое и подробное рассуждение о сем предмете; но убоялся, чтобы делателей не привести чрез то в леность, и звуком слов своих не устрашить усердно желающих при­ступить к сему деланию.

25. Кто входит в подробное и тонкое рассуждение о безмол­вии, тот вооружает на себя бесов; ибо никто лучше его не может объяснить их бесчиния и коварств.

26. Кто постиг безмолвие, тот узнал глубину таинств; но не вошел в оную, если бы не увидел и не услышал прежде дыха­ния бесовских ветров и возмущения волн искушений; а, может быть, ими и обрызгался. Сказанное нами подтверждает Апос­тол Павел; ибо если бы он не был восхищен в рай, как в безмолвие, то не мог бы услышать глаголы неизреченные. Ухо безмолвника приимет от Бога дивные откровения; пото­му всемудрое безмолвие и говорит через Иова: не приимет ли ухо мое предивных от Него (Иов. 4,18)?

27. Истинный безмолвник, не желая лишиться сладости Божией, так удаляется от всех людей, без ненависти к ним, как другие усердно с ними сближаются.

28. Иди, и расточи имение твое вскоре (ибо слово: продаждь, требует времени) и даждь нищим (Мф. 19,21), что­бы они молитвою помогли тебе в обретении безмолвия; и возь­ми крест твой, нося его послушанием; и тяготу отсечения воли своей крепко терпя; потом гряди, и последуй мне к со­вокуплению с блаженнейшим безмолвием; и я научу тебя ви­димому деланию и жительству умных Сил. Не насытятся они во веки веков, восхваляя Творца: так и восшедший на небо безмолвия не насытится, воспевая Создателя. Невеществен­ные не попекутся о веществе: не попекутся и о пище живу­щие в теле подобно бестелесным. Первые не чувствуют нуж­ды в пище; но и последние не потребуют человеческой помо­щи в пропитании. Те небрегут о деньгах и стяжаниях, а сии — о бесовских озлоблениях. Нет в горних желания видимой твари: нет и в сих, мудрствующих горняя, желания видеть чувственное. Ангелы никогда не перестанут преуспевать в люб­ви: не перестанут и безмолвники ежедневно стремиться под­ражать им. Тем не неведомо богатство их преуспеяния: не безызвестно и сим рачение к восхождению. И те не остано­вятся, доколе не достигнут превыспреннего устроения Се­рафимов: и последние не перестанут простираться вперед, пока не будут Ангелами. Блажен надеющийся наслаждать­ся столь высоким блаженством; преблажен, кто удостоится оного в будущем веке; но тот, кто уже наслаждается сим блаженством, есть Ангел.

29. Всем известно, что во всех науках и во всех искусст­вах, занимающиеся ими имеют различные степени знания и различные намерения; ибо не у всех все бывает в совершенст­ве, по скудости тщания, или но недостатку естественных сил. Некоторые входят в пристанище безмолвия, или, лучше ска­зать, в сию пучину и глубину по невоздержанности языка своего, или по причине худых телесных привычек. Другие, будучи весьма склонны к раздражительности, не могут удер­живать оной, живя в многолюдстве, и потому идут в пусты­ню. Иные же потому, что от гордости считают лучшим плыть по своей воле, нежели под руководством настоятеля. Некото­рые потому, что посреди веществ не могут удержать себя от поползновения и пристрастия; а иные потому, что чрез уе­диненную жизнь желают приобрести большее усердие и тща­ние. Одни для того, чтобы тайно помучить себя за грехи; а другие, чтобы чрез уединенную жизнь приобресть себе славу. Иные же, наконец (если только Сын Человеческий, пришедши, обрящет таких на земле), сочетались с безмолвием для наслаж­дения любовию Божиего, для утоления жажды сей любви, буду­чи влекомы ее сладостию. Но они сделали это не прежде, как давши разводную всякому унынию, потому что соединение с этою страстию, в отношении безмолвия, считается блудом.

30. По малому разуму, данному мне, как неискусный архитектон, соорудил я лествицу для восхождения. Каждый сам да рассмотрит себя, на какой он стоит степени. По самочинию ли ищет безмолвия, или для славы человеческой, или по не­мощи языка, или по неукротимой раздражительности, по множеству ли пристрастия, или чтобы понести мучения за грехи, чтобы приобрести большую ревность к подвигам добро­детели, или чтобы в любви Божией приложить огнь к огню? Будут последние первыми, а первые последними. Из сих вось­ми видов безмолвия, семь образуют седмицу нынешней жиз­ни, и одни из них Богу приятны, а другие неприятны; вось­мой же вид, без сомнения, носит печать будущего века.

31. Наблюдай, о уединенный инок, времена, когда и какие звери к тебе приходят; если же не так, то не возможешь по­ставить на них приличные сети. Если уныние, получив раз­водную, совершенно от тебя отступило, то не будешь иметь нужду в рукоделье; если же оно еще нападает на тебя, то не знаю, как будешь безмолвствовать.

32. Почему у преподобных Тавеннисиотян не было та­ких светильников, какие были у Скитян? Кто может разу­меть сие, да разумеет; а я не могу говорить об этом, или, вернее, не хочу.

33. Между пребывающими во глубине безмолвия, одни умаля­ют страсти; другие проводят большую часть времени в псалмо­пении; иные терпеливо пребывают в (умной) молитве; иные же простираются к видению. Проходи сии делания по образу лест­вицы, т.е. постепенно. Могий о Господе вместити да вместит.

34. Бывают ленивые, которые: вступивши в общежитие, находят в нем много удобств, и большую пищу своей ленос­ти, и приходят через это в совершенную погибель. Но и та­кие бывают, которые оставляют свою леность, будучи воз­буждены примером живущих с ними. Впрочем, это бывает не только с нерадивыми, но и с ревностными.

35. То же можно сказать и о безмолвии пустынножителей. Пустыня приняла многих благоуискусными, и потом отверг­ла их, как неискусных, обличив сластолюбие их, которому они подверглись чрез самочиние. Но она же, принявши неко­торых не совсем искусных, сделала их тщательными и горя­щими ревностию, внушив им страх и попечение собственного ответа за бремя своих согрешений.

36. Никто из тех, которые подвержены раздражитель­ности и возношению, лицемерию и памятозлобию, да не дерзнет когда-либо увидеть и след безмолвия, чтобы не дойти ему до исступления ума, и только. Если же кто чист от сих страстей, тот познает полезное; впрочем, думаю, что и он сам собою не может сего достигнуть.

37. Признаки, указания и свойства, по которым узнаются проходящие безмолвие с разумом, суть: ум неволнующийся, мысль очищенная, восхищение ко Господу, представление '. вечных мук, памятование о близости смерти, молитва нена­сытная, стража неусыпная, умерщвление блуда, неведение пристрастия, умерщвление себя миру, отвращение от чревоу­годия, начало Богословия, рассуждения источник, содруже­ство слез, истребление многословия, и все сему подобное, несовместное с пребыванием в многолюдстве.

38. Напротив того, признаки не по разуму проходящих безмолвие суть: крайний недостаток в вышеисчисленном бо­гатстве, умножение гнева, хранение памятозлобия, любви умаление, приращение кичения; о прочем же умолчу.

39. Сказавши об истинных и о неистинных безмолвниках, нужно изложить здесь и свойства пребывающих в повиновении; тем более, что к ним в особенности простирается мое слово.

40. Признаки тех, которые законно, неприлюбодейно и нелицемерно сочетались с прекрасным и Боголепным по­слушанием, по учению Богоносных Отцов, суть сии, — достигаемые однако в свое время, хотя и на всякий день (если только Господу посвятили мы день) простираемся вперед, приемля духовное приращение и преуспеяние: — умножение новоначального смирения, умаление раздражи­тельности — и как она не умалится, когда желчь истощает­ся? — оскудение мысленных помрачений, возжжение люб­ви, отчуждение страстей, освобождение от ненависти, умень­шение блудного вожделения вследствие обличений, незна­ние уныния, умножение усердия, расположение к милосер­дию, уклонение от гордости. Вот преуспеяние, достойное того, чтобы все его искали, хотя и немногие его обретают. Если в источнике нет воды, то нельзя уже назвать его ис­точником. А прочие имеющие ум уразумеют.

41. Жена, не сохранившая чистоты ложа, осквернила тело; а душа, несохранившая завета (послушания), осквернила дух. За преступлением первой следуют укоризны, ненависть, побои, и что всего плачевнее, развод. За преступлением же последней следуют: осквернения, забвение смерти, ненасытное объядение, невоздержание очей, искание тщетной славы, безмерный сон, окаменелость сердца, нечувствительность, хранилище злых по­мыслов, возрастающее соизволение на оные, пленение сердца, смущение духа, непослушание, прекословие, пристрастие, неве­рие, неуверенность сердечная, многословие, и вольность обра­щения, злейшая из всех сих; но что всего жалостнее, это сердце чуждое умиления, за чем в невнимательных следует совершен­ная бесчувственность, матерь падений.

42. Из восьми главных духов: пять бесов (Гордость, тщеславие, разленение, печаль и любостяжание.) борются с без­молвствующими; а три с проходящими послушание (Чревоугодие, гневливость и блудная страсть.).

43. Безмолвствующий и борющийся с унынием часто тер­пит большую потерю, потому что время молитвы и видения он истощает на разные ухищрения, в борьбе с сею страстию.

44. Однажды я, сидя в келии, впал в такое разленение, что думал почти ее оставить. Но пришли некоторые стран­ники, и наговорили мне, как безмолвнику, много похвал; и помысл разленения тотчас оставил меня, будучи прогнан тще­славием... Я удивился, как тревожный бес тщеславия сопро­тивляется всем духам.

45. Наблюдай повсечасно различные веяния, парения, пре­клонения и изменения сего неотлучного спутника ума твоего (т.е. духа уныния), и смотри: как, и куда он тебя наклоняет сими движениями? Кто Духом Святым стяжал тишину, тому известно рассмотрение сих тонкостей.

46. Предварительное дело безмолвия есть отложение попече­ния о всех благословных и непозволительных вещах; ибо кто отворяет вход первым, тот, без сомнения, впадает и в послед­ние. Второе дело — молитва без лености (т.е. псалмопение); а третие — хранение сердца неокрадываемое. Невозможно по ес­тественному порядку вещей, чтобы ненаучившийся буквам читал и изучал книги; а еще невозможнее, чтобы тот, кто не прирбрел первого, проходил с разумом последние делания.

47. Проходя среднее из сих деланий, был я в средней мере видения, и (Ангел) просвещал меня, когда я жаждал больших откровений. И опять, бывши в той же мере, во­прошал я его: "Каким был (Господь), прежде принятия Им видимого образа естества человеческого?" Но Князь небес­ных Сил не мог научить меня сему; да и не было ему поз­волено. Потом я просил его открыть мне, в каком Он ныне состоянии? "В свойственном Ему, — отвечал он,— а не в сих". Я спросил опять: "Какое есть Его стояние и седение одесную Отца?" Он отвечал: "Невозможно слухом принять разумение сей тайны". Я умолял его привести меня к тому, к чему влекло меня желание. Но он сказал: "Время это еще не пришло, потому что еще мало в тебе огня нетления". Впро­чем, не знаю и не могу сказать, был ли я в теле, или вне тела, когда все сие со мною происходило.

48. Неудобно отогнать от себя полуденный сон, особенно в лет­нее время; тогда только может быть позволительно рукоделие.

49. Узнал я, что бес уныния предшествует бесу блуда и уготовляет ему путь, чтобы, крепко расслабив и погрузив в сон тело, дать возможность бесу блуда производить в без­молвствующем, как наяву, осквернения. Если ты мужествен­но воспротивишься сим духам, то оныи непременно воздвиг­нут против тебя сильную брань, с тем, чтобы ты оставил под­виг безмолвия, как совершенно бесполезный для тебя. Но ничто столько не доказывает победы над бесами, как лютые брани, которые они против нас воздвигают.

50. Когда ты выходишь из уединения, храни собранное; ибо если отворены дверцы в клетке, то птицы, в затворе бывшие, вылетают. И тогда уже не будет нам никакой поль­зы от сего безмолвия.

51. Малый волос беспокоит око, и малое попечение губит безмолвие; ибо безмолвие есть отложение всех помышлений, не относящихся к делу спасения, и отвержение всех попече­ний, даже и тех, которые по-видимому основательны.

52. Поистине, достигший безмолвия не будет заботиться и о теле своем; ибо неложен Обещавший попещись о нем.

53. Кто желает представить Богу чистый ум, а смущает себя попечениями, тот подобен крепко сковавшему свои ноги и покушающемуся скоро идти.

54. Редки люди совершенно изучившие мирскую премуд­рость; а я скажу, что еще меньше таких, которые знают Бо­жественное любомудрие истинного безмолвия.

55. Кто еще не познал Бога, тот неспособен к безмолвию, и многим бедам подвергается на сем пути. Безмолвие погубляет неискусных; ибо они, не вкусивши сладости Божией, все время проводят в пленениях и расхищениях, в унынии и парениях.

56. Отведавший сладости молитвы бегает многолюдства, как онагр. Ибо что иное, как не молитва, заставляет его быть подоб­ным онагру, и свободным от всякого сообщества людей?

57. Одержимый страстьми проводит время в пустыне в не­престанном о них размышлении, как говорил и учил святой старец Георгий Арселаитский, который и тебе, честнейший отче, небезызвестен. Поучая некогда мою непотребную душу и наставляя ее к безмолвию, он говорил: "Я приметил, что поутру приходят к нам по большей части бесы тщеславия и плотской похоти; в полдень бесы уныния, печали и гнева; а под вечер смрадолюбивые мучители чрева".

58. Лучше послушник нестяжательный, нежели безмолвник, развлекаемый попечениями.

59. Кто разумно вступил в безмолвие, а между тем не ви­дит ежедневного приобретения, тот или не так безмолвству­ет, как должно, или бывает окрадываем самомнением.

60. Безмолвие есть непрерывная служба Богу и предстояние пред Ним.

61. Память Иисусова да соединится с дыханием твоим; и тогда познаешь пользу безмолвия.

62. Падение послушнику — собственная воля; а безмолвнику — оставление молитвы.

63. Если ты радуешься о том, что люди приходят к тебе в келию, то знай, что ты занят унынием, а не службою Богу.

64. Примером молитвы да будет тебе вдовица, представлен­ная в Евангелии, которую обижал ее соперник; а образом без­молвия — великий и равноангельный безмолвник Арсений. Бу­дучи в уединении, вспоминай житие сего равноангельного; и смотри, как он и тех, которые многократно приходили к нему, отсылал, не показавшись им, чтобы не потерять большего.

65. Узнал я, что бесы научают безрассудно странствующих часто приходить к истинным безмолвникам, чтобы посредст­вом сих посетителей хотя немного воспрепятствовать добрым делателям. Замечай таковых, о возлюбленный, и не бойся благочестивым обличением опечаливать сих ленивых; может быть, по причине этого огорчения, они перестанут скитаться. Но смотри, чтобы с таким намерением понапрасну не опеча­лить души, которая от жажды приходит к тебе почерпнуть воды. Да и во всем нужен тебе светильник рассуждения.

66. Жизнь безмолвствующих, и вообще монашествую­щих, должна быть управляема совестию и разумом. Кто с разумом идет по сему пути, тот все свои тщания, вещания, помышления, хождение, движения, и все, что ни делает, со­вершает ради Господа и в угодность Ему, в чувстве души и как бы пред лицом Господним. Если же он в этом бывает окрадываем, то еще не живет по правилам добродетели.

67. Отверзу, говорит некто, во псалтири ганание мое и волю мою, по несовершенству еще моего рассуждения (Пс. 48,5).

А я молитвою вознесу к Богу волю мою, и от Него буду ждать извещения моего.

68. Вера — крыло молитвы; не имея сего крыла, молитва моя опять в недро мое возвратится. Вера есть несокрушимая крепость души, никакими благословными беспокойствами неколеблемая. Верующий не тот, кто думает, что Богу все возможно, но кто верует, что получит от Него все, чего про­сит. Вера получает и то, чего не смеет надеяться, как показал сие пример благоразумного разбойника на кресте. Матерь веры есть труд и правое сердце; ибо последнее делает ее несомнен­ною, а первый созидает ее. Вера есть матерь безмолвника; и если он не будет веровать, то как станет безмолвствовать?

69. Узник, заключенный в темнице, страшится исполните­ля казни; а безмолвствующий в келии рождает страх Божий; и не столько первый боится человеческого судилища, сколь­ко второй судилища Вечного Судии. Много нужно тебе иметь страха в безмолвии, досточудный; ибо ничто лучше его не отгоняет уныния. Осужденный всегда ожидает того часа, когда судия приидет в темницу; истинный же делатель безмолвия ждет, когда приидет безотложная смерть. Первого тяготит бремя печали; а у второго не иссыхает источник слез.

70. Если ты приобретаешь жезл терпения, то адские псы скорее перестанут бесстыдствовать перед тобою. Терпение есть болезненное чувство души, никак не побеждаемое бла­гословными нуждами. Терпеливый есть непадающий дела­тель, который и чрез падения одерживает победу. Терпе­ние есть предназначение себе и ожидание ежедневной скор­би. Терпение есть отсечение оправданий и внимание себе. Делателю безмолвия не столько нужна телесная пища, сколько терпение; ибо чрез второе получает он венец, а через первую часто ввергает себя в погибель. Терпеливый муж прежде смерти умер, келию сделав для себя гробом. Терпение рождают надежда и плач. Не имея сих двух добро­детелей, безмолвник есть раб уныния.

71. Воину Христову должно знать, каких врагов следует ему отгонять еще издали, и каким попускать бороться с со­бою. Борьба эта иногда бывает нам причиною венца; иногда же отречение от борьбы делает нас непотребными. Но этому невозможно научиться одними словами; потому что не все мы имеем одинакие навыки, и не в одной мере.

72. Наблюдай с особенным вниманием, чтобы видеть ко­варство одного из духов злобы, который, — стоишь ли или ходишь, сидишь ли или находишься в движении, за трапе­зою ли ты или на молитве, спишь ли ты, — непрестанно воюет против тебя.

73. Не все хлебы, испеченные из небесной пшеницы сего ду­ховного делания, имеют одинакий вид. Некоторые непрестанно содержат в памяти сии слова Давидовы: предзрех Господа пре­до мною выну (Пс. 15,8); другие: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21,9); иные: бдите и молитеся (Мф. 26, 41); иные: уготовляй на исход дела твоя (Притч. 24,27); другие: смирихся и спасе мя(Пс. 114,5). Некоторые: недостойны стра­дания нынешняго времени (Римл. 8,18), против будущей сла­вы; другие же, наконец, всегда рассматривают умом сии слова: да не когда похитит, и не будет избавляяй (Пс. 49,22). Вси убо текут, един же из сих приемлет почесть без труда.

74. Преуспевший не оставляет делания не только в бодрственном состоянии, но и во сне. Посему некоторые даже во время сна посрамляют приходящих к ним бесов, и представ­ляющихся им в сновидении блудных женщин поучают цело­мудрию. Не ожидай посещений, и не приготовляйся к оным заранее; ибо устроение безмолвия таково, что все должно в нем быть просто и непринужденно.

75. Никто же хотяй создати столп и келию безмолвия, при­ступает к сему, аще не первее сед разчтет и испытает молитвою, аще имать еже есть к совершению необходимое, дабы, положив основание, и не могий совершити, не был посмешищем для вра­гов своих, и преткновением для других духовных делателей.

76. Рассматривай приходящую сладость: не отравлена ли она от горьких врачей, паче же коварных убийц душ человеческих.

77. В продолжении ночи большую часть времени посвя­щай молитве, а меньшую назначай для псалмопения. Днем же опять уготовляйся по твоим силам.

78. Чтение Св. Писаний немало может просвещать и соби­рать ум; ибо они суть глаголы Духа Святого, и всячески вра­зумляют читающих. Будучи делателем, прочитывай деятельные книги отцов; ибо исполнением сего на деле, чтение прочего де­лается излишним. Старайся научаться разуму и делу спасения более от трудов, а не из одних книг. Прежде приятия силы духовной не читай книг, чуждых правоверия, потому что они исполнены тьмы, и помрачают умы немощных.

79. Часто одна чаша вина показывает его вкус: и одно сло­во безмолвника обнаруживает все его внутреннее делание и устроение перед теми, которые могут познавать это.

80. Неусыпно наблюдай душевным твоим оком за возношени­ем; ибо между обольщениями нет ничего губительнее сей страсти.

81. Когда выходишь из своего уединения, храни язык твой; ибо он может в малое время расточить плоды многих трудов.

82. Старайся быть нелюбопытным; ибо ничто так не оск­верняет безмолвия, как любопытство.

83. Предлагай приходящим, что для них нужно по душе и по телу. Если оныи превосходят нас премудростию, то покажем наше любомудрие молчанием; если же они, по духовному воз­расту, братия равные с нами, то можем умеренно отверзать дверь нашего слова. Однако лучше думать, что все превосходнее нас.

84. Я хотел было совершенно возбранить в молитвенное время телесное дело тем, которые еще младенцы в подвигах; но удержал меня носивший во всю ночь песок в поле своей одежды.

85. Как догмату веры о святой и несозданной и поклоняемой Троице противоположно учение о воплощении Единого той же воспетой Троицы; ибо что в Троице должно разуметь в числе множественном, то во Христе разумеется в числе един­ственном, а что в Той единственно, то в Сем разумеется мно­жественно: так и иные обучительные подвиги приличны безмолвию, а другие общежительному послушанию.

86. Божественный Апостол говорит: кто уразуме ум Госпо­день (Римл. 11, 14)? Я же говорю: кто познал ум человека безмолвствующего телом и духом?

Могущество царя состоит в богатстве и во множестве подданных: мо­гущество же безмолвника в преизобилии молитвы.

1. Молитва, по качеству своему, есть пребывание и со­единение человека с Богом; по действию же, она есть ут­верждение мира, примирение с Богом, матерь и вместе дщерь слез, умилостивление о грехах, мост для прехождения ис­кушений, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, дело Ангелов, пища всех бесплотных, будущее весе­лие, бесконечное делание, источник добродетелей, винов­ница дарований, невидимое преуспеяние, пища души, про­свещение ума, секира отчаянию, указание надежды, унич­тожение печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, укрощение гнева, зеркало духовного возрастания, по­знание преуспеяния, обнаружение душевного устроения, предвозвестница будущего воздаяния, знамение славы. Молитва истинно молящемуся есть суд, судилище и престол Су­дии прежде страшного суда.

2. Восстанем и услышим, что сия священная царица добродетелей высоким гласом к нам взывает и говорит: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе, и обрящете покой душам ва­шим и исцеление язвам вашим. Иго бо Мое благо и исцеляет великия согрешения (Мф. 11,28).

3. Мы, которые грядем предстать Царю и Богу, и беседо­вать с Ним, не неготовые должны исходить в путь сей, чтобы Он, издалеча узрев нас, не имеющих оружия и одеяния, ко­торые должны иметь предстоящие царю, не повелел Своим рабам и служителям связать нас, и далече от лица Своего отринуть, а прошения наши разодрать и бросить нам в лицо.

4. Когда идешь предстать пред Господом, да будет вся риза души твоей соткана из нитей, вернее же сказать, из залога непамятозлобия. Если не так, то не получишь от молитвы никакой пользы.

5. Вся ткань молитвы твоей да будет немногосложна; ибо мытарь и блудный сын одним словом умилостивили Бога.

6. Предстояние на молитве по-видимому одно, но в самом деле имеет в себе многое различие и разные степени. Одни присту­пают к Богу, как к другу, а вместе и Владыке своему, и прино­сят Ему песнь и молитву уже не за себя, а в заступление ближ­них. Другие ищут духовного богатства, славы и большого дерз­новения. Иные умоляют Бога избавить их совершенно от их со­перника. Другие испрашивают некоторого достоинства. Иные умоляют о совершенном прощении долгов. Некоторые просят осво­бождения из темницы, а другие, наконец, разрешения грехов.

7. Прежде всего изобразим на хартии нашего моления ис­креннее благодарение Богу; потом исповедание грехов и сокру­шение души в чувстве; после сего да представляем Царю вся­ческих наши прошения. Сей образ молитвы есть самый луч­ший, как одному из братий от Ангела Господня было показано.8. Если ты предстоял когда-нибудь перед земным судиею, как обвиненный, то не нужно тебе искать другого образа для предстояния на молитве. Если же ты сам не предстоял на суде, и не видал других истязуемых, то по крайней мере на­учайся молиться из примера больных, как они умоляют вра­ча о пощаде, когда он приготовился резать или жечь их тело.

9. Не употребляй в молитве твоей премудрых выраже­ний; ибо часто простой и неухищренный лепет детей был угоден Небесному Отцу их.

10. Не старайся многословить, беседуя с Богом, чтобы ум твой не расточился на изыскание слов. Одно слово мы­таря умилостивило Бога, и одно изречение, исполненное веры, спасло разбойника. Многословие при молитве часто развлекает ум, и наполняет его мечтаниями, а единословие обыкновенно собирает его.

11. Если ты в каком-либо слове молитвы почувствуешь особенную сладость, или умиление, то остановись на нем; ибо тогда и Ангел хранитель наш молится с нами.

12. Не будь дерзновен, хотя бы ты и стяжал чистоту; на­против того приступай к Богу с глубочайшим смиренномуд­рием, и получишь у Него большее дерзновение.

13. Хотя бы ты взошел на всю лествицу добродетелей, одна­ко и тогда молись о прощении грехов, слыша, что св. Павел говорит о грешниках: от них же первый есмь аз (1 Тим. 1, 15).

14. Пищу приправляют обыковенно маслом и солью; цело­мудрие же и слезы воскриляют молитву.

15. Если облечешься в совершенную кротость и безгневие, то немного будешь трудиться, чтобы освободить ум твой от пленения.

16. Доколе мы еще не имеем истинной молитвы, дотоле мы подобны обучающим младенцев ходить.

17. Старайся всегда возвращать к себе уклоняющуюся твою мысль, или, лучше сказать, заключай ее в словах молитвы. Если она, по младенчественности твоей, утомит­ся и впадет в развлечение, то опять введи ее в слова молитвы; ибо непостоянство свойственно нашему уму. Но Тот, Кто силен все утвердить, может и уму нашему дать посто­янство. Если ты неослабно в сем делании подвизаешься, то и к тебе приидет Полагаяй пределы морю ума твоего, и скажет ему в молитве твоей: доселе дойдеши и не прейде-ши (Иов. 38,11). Духа связывать невозможно; а где Соз­датель духа сего, там все Ему покорно.

18. Если ты когда-нибудь взирал к Солнцу, то можешь и говорить с Ним, как должно; а чего ты не видал, с тем можно ли беседовать неложно?

19. Начало молитвы состоит в том, чтобы отгонять при­ходящие помыслы при самом их появлении; средина же ее — в том, чтобы ум заключался в словах, которые произно­сим или помышляем; а совершенство молитвы есть восхи­щение ко Господу.

20. Иное радование бывает в молитве у подвизающегося в общежитии; и иное у молящегося в безмолвии. Первое, может быть, немного смешано с возношением, а последнее все исполнено смиренномудрия.

21. Если ты постоянно обучаешь ум твой не удаляться от тебя, то он будет близ тебя и во время трапезы. Если же он невозбранно всюду скитается, то никогда не будет пребы­вать с тобою. Посему великий делатель великой и совер­шенной молитвы говорит: хощу пять словес умом моим глаголати (1 Кор. 14,19) и прочее. Но для младенчествующих такое делание невозможно. Посему мы, как несовер­шенные, с качеством молитвы должны соединять и количе­ственное множество, потому что второе бывает причиною первого, ибо сказано: даяй молитву чисту молящемуся неленостно, хотя бы и не чисто, но с утруждением.

22. Иное дело осквернение молитвы, иное — истребление оной, иное — окрадение, а иное — порок молитвы. Осквер­нение молитвы бывает, когда человек, предстоя Богу, зани­мается непристойными и нечистыми помышлениями. Истребление молитвы, когда ум бывает пленяем неполезными попе­чениями. Окрадение же, когда мысль молящегося непримет­но парит; а порок молитвы есть приражение какого бы то ни было помысла, во время оной к нам приближающегося.

23. Если во время молитвенного предстояния мы не одни, то употребим образ внутренней молитвы. Если же не при­сутствуют служители похвал, то ко внутренней молитве при­соединим и внешний образ моления; ибо в несовершенных ум часто сообразуется с телом.

24. Все, а наипаче приступающие просить Небесного Царя о оставлении греховного долга, должны иметь неисповеди­мое сокрушение. Пока мы еще находимся в темнице (страс­тей), будем внимать словам Того, Который сказал Апостолу Петру (Деян. 12,8): препояшися лентием послушания, со­влекись собственных хотений, и обнажившись от них, в мо­литве твоей приступи ко Господу, призывая только Его свя­тую волю. Тогда приимешь в себе Бога, держащего кормило души твоей и безбедно управляющего тобою.

25. Восставь от миролюбия и сластолюбия, отвергни попе­чения, совлекись помышлений, отрекись тела; ибо молитва есть не иное что, как отчуждение мира видимого и невидимо­го. Что бо ми есть на небеси? — Ничтоже. И от Тебе что восхотех на земли? — Ни что иное, как только непрестанно в молитве безмолвно прилепляться к Тебе. Одни пленяются богатством, другие славою, иные стяжанием: мне же еже прилеплятися Богови вожделенно есть, и полагати на Него упо­вание моего бесстрастия (Пс. 72,25,28).

26. Вера воскриляет молитву; и без веры молитва не может возлететь на небо.

27. Страстные! Будем прилежно и неотступно молиться Господу; ибо все бесстрастные из страстного состояния дос­тигли бесстрастия.

28. Аще и Бога не боится Судия оный, но зане душа, чрез грех и падение овдовевшая от Него, творит Ему труды, то Он сотворит отмщение ея от соперника ея — тела, и от врагов ее — злых духов (Лк. 19,3-7). Сей благий Иску­питель наш благоразумных привлекает к любви Своей ско­рым исполнением их прошения. Неблагодарные же души, как псов, долго томит алчбою и жаждою неисполняемого желания, заставляет их таким образом пребывать при Себе молитвою; ибо неблагодарный пес, получивши хлеб, тот­час же отходит от того, кто дал ему.

29. Долго пребывая в молитве, и не видя плода, не говори: я ничего не приобрел. Ибо самое пребывание в молитве есть уже приобретение; и какое благо выше сего, прилепляться ко Господу и пребывать непрестанно в соединении с Ним?

30. Не столько осужденный боится изречения своей каз­ни, сколько ревностному молитвеннику страшно предстоя­ние на молитве. Поэтому, кто премудр и благоискусен, тот, помня о сем предстоянии, может отвращать от себя всякую досаду и гнев, попечение, суетные заботы, скорбь и насы­щение и искусительные помыслы.

31. Непрестанною молитвою в душе приготовляйся к предстоянию твоего моления, и вскоре преуспеешь. Видел я блис­тающих послушанием, и по возможности не нерадящих о па­мяти Божией, совершаемой умом, которые, ставши на молит­ву, вскоре овладевали умом и проливали потоки слез, пото­му что были предуготовлены святым послушанием.

32. Псалмопение во многолюдстве сопровождается плене­ниями и парениями, уединенное же не столько; но здесь напа­дает уныние, а там, от примера других, рождается усердие.

33. Любовь воина к царю показывается во время брани: а любовь монаха к Богу открывается во время молитвы и предстояния на оной.

34. Устроение твое покажет молитва; ибо богословы ут­верждают, что молитва есть зеркало иноков.

35. Кто, занимаясь каким-либо делом, продолжает его и тогда, когда настал час молитвы, тот бывает поруган бесами; ибо то и намерение у сих татей, чтобы одним временем похищать у нас другое.

36. Если кто-нибудь просит тебя помолиться об нем, то хотя ты и не стяжал еще дара молитвы, не отрицайся. Ибо часто вера просящего молитвы спасет и того, кто молится об нем с сокрушением сердца.

37. Не возносись, когда ты молился о других и был услы­шан; ибо эта вера их подействовала и совершила.

38. От всякого отрока каждодневно учитель без упущения требует, чтобы он дал ответ во всем, чему научился от него: и от всякого ума Бог во всякой молитве требует, чтобы показал силу, которую получил от Него. И так должно внимать. Ког­да трезвенно помолишься, вскоре будешь борим на гнев; ибо враги наши обыкновенно так поступают.

39. Всякую добродетель, но в особенности молитву, должны мы всегда совершать со многим чувством; а душа тогда молится с чувством, когда она бывает превыше раздражительности.

40. Приобретенное многими молитвами и годами бывает твердо и прочно.

41. Кто стяжал Господа, тот уже не скажет своего слова в молитве; ибо Дух Святой тогда молится о нем, и в нем, воз­дыхании неизглаголанными (Рим. 8,26).

42. Во время молитвы не принимай никакого чувственного мечтания, чтобы не впасть в исступление ума.

43. Извещение о том, что прошение наше услышано Богом, получаем мы во время молитвы. Извещение есть устранение сомнения; извещение есть достоверное объявление неизвестного.

44. Прилежно упражняясь в молитве, будь милосерд; ибо чрез сию добродетель монахи приимут сторицею еще в ны­нешнем веке, а в будущем — жизнь вечную.

45. Огнь, пришедши в сердце, воскрешает молитву; по воскресении же и вознесении ее на небо, бывает сошествие огня в горнице души.

46. Некоторые говорят, что молитва лучше, нежели па­мять о смерти; я же воспеваю два существа в одном лице.

47. Добрый конь, чем долее бежит, тем более разгорячается и ускоряет бег свой. Под бегом разумею псалмопение, а конь это — мужественный ум. Таковый издалеча предусматривает брань, и, будучи к ней приготовлен, пребывает вовсе непобедим.

48. Жестокое дело — от уст жаждущего отнять воду; но еще более жестоко для души, молящейся с умилением, преж­де совершения молитвы отторгнуть себя от многовожделен­ного сего предстояния.

49. Не оставляй молитвы, пока не увидишь, что огнь ее и вода слез промыслительно отошли от тебя. Может быть, во всю жизнь свою не получишь такого времени для прощения грехов.

50. Вкусивши молитвы часто произношением одного слова оскверняет ум; и ставши потом на молитву, не находит вожделеваемого, что находил прежде.

51. Иное есть прилежно умом блюсти свое сердце; и иное быть епископом сердца посредством ума, как начальнику и как архиерею, приносящему Христу словесные жертвы. Свя­той и пренебесный огнь, как говорит некто из получивших на­именование Богослова, входя в душу первых, опаляет ее, по недостатку очищения; а вторых просвещает, по мере совершен­ства; ибо один и тот же огнь называется и огнем поядающим, и светом просвещающим. Посему одни отходят от молитвы как исходящие из разжженной печи, ощущая облегчение от некоторой скверны и вещества; а другие, — как просвещенные светом и обле­ченные в сугубую одежду смирения и радования. Те же, которые исходят от молитвы без которого-нибудь из сих двух действий, молились телесно, чтобы не сказать по-иудейски, а не духовно.

52. Если тело, прикасаясь к другому телу, изменяется в своих действиях, то как не изменится тот, который неповин­ными руками прикасается телу Божию.

53. У Всеблагого Царя нашего можно видеть действия, подобные поступкам земного царя, который иногда сам раздает дары своим воинам, иногда через друга, иногда через раба, а иногда и неведомым образом. Все это бывает, смот­ря по одежде нашего смирения.

54. Как земному царю мерзок, кто, предстоя ему, отвра­щает от него лицо, и со врагами владыки своего беседует: так и Господу мерзок бывает предстоящий на молитве, и приемлющий нечистые помыслы.

55. Пса сего, приходящего к тебе, отгоняй оружием мо­литвы, и сколько бы он ни продолжал бесстыдствовать, не уступай ему.

56. Проси плачем, ищи послушанием, толцы долготерпе­нием. Таким образом просяй приемлет, ищай обретает, и тол­кущему отверзется (Мф. 7,8).

57. Остерегайся без разбора молиться о женском поле, чтобы с десной стороны не быть окрадену.

58. Исповедуя грехи свои Господу, не входи в подробнос­ти плотских деяний, как они происходили, чтобы тебе не сде­латься наветником самому себе.

59. Во время молитвы не рассматривай даже и нужных и духовных вещей. Если же не так, то потеряешь лучшее.

60. Кто непрестанно опирается о жезл молитвы, тот не прет­кнется: а если бы это и случилось, то не падет совершенно. Ибо молитва есть благочестивое понуждение Бога (Лк. 18,5).

61. Пользу молитвы познаем мы из тех препятствий, которые делают нам бесы во время церковных собраний; а плод ее — из побеждения наших врагов. В сем бо познах, говорит Псалмопе­вец, яко восхотел мя еси, яко не возрадуется, во время брани, враг мой о мне (Пс. 40,12); и еще: воззвах всем сердцем моим (Пс. 118,45), т. е. телом и душою, и духом. Ибо где два пос­ледние собраны, там и Бог посреде их (Мф. 18,20).

62. Как телесное, так и духовное устроение не у всех одинаково; и некоторым прилично скорое псалмопение, а другим медлительное; ибо первые борются с пленением мыс­лей, а вторые — с необучением.

63. Если ты непрестанно молишься Небесному Царю про­тив врагов твоих во всех их нападениях, то будь благонаде­жен: ты немного будешь трудиться. Ибо они и сами по себе скоро от тебя отступят, потому что нечистые эти не хотят видеть, чтобы ты молитвою получал венцы за брань с ними, и сверх того, опаляемые молитвою, как огнем, они принуж­дены будут бежать.

64. Будь мужествен во всех случаях, и Сам Бог будет твоим учителем в молитве. Нельзя словами научиться зрению, ибо это есть природная способность; так и благолепие молитвы нельзя познать от одного учения. Ибо она в самой себе имеет учителя — Бога, учащаго человека разуму, дающаго молитву молящему­ся и благословляющаго лета праведных (Пс. 93, 10; 1 Цар. 2, 9).