Что такое медитация?
В наши дни слово «медитация», охватывающее широкий диапазон различных практик, употребляется довольно часто. В буддизме существует два вида медитации: один называется «саматха», другой — «випассана». медитация саматхи — это сосредоточение ума на каком-то объекте, так, чтобы не позволять уму блуждать среди других предметов.
Практикующий избирает некоторый объект, например, ощущение дыхания, и полностью обращает свое внимание на чувство вдоха-выдоха. В конце концов, при помощи этой практики вы начинаете испытывать мирное состояние ума — и успокаиваетесь, потому что отсекаете все прочие стимулы, приходящие через внешние чувства.
Нет необходимости говорить о том, что объекты, которыми вы пользуетесь для успокоения, являются успокаивающими. Если вам хочется, чтобы ваш ум пришел в возбужденное состояние, тогда отправляйтесь туда, где налицо нечто возбуждающее; не ходите в буддийский монастырь, а идите на дискотеку!.. Ведь сосредоточиться на возбуждении легко, не правда ли? Это настолько сильная вибрация, что вы просто втягиваетесь в неё. Вы идёте в кино, и если там идёт действительно захватывающий фильм, вы оказываетесь очарованы; вам не нужно прилагать никаких усилий, чтобы наблюдать что-нибудь весьма захватывающее, романтическое или связанное с приключениями; а наблюдение успокаивающего объекта, если вы не привыкли к такому наблюдению, может оказаться ужасно утомительным. что может быть более скучным, нежели наблюдение собственного дыхания, если вы привыкли к более волнующим предметам? Поэтому для того, чтобы обрести такую способность, нужно породить в своём уме усилие, потому что дыхание не интересно, не романтично, не рискованно, не сверкающе — оно просто такое, какое есть. Потому-то вам и нужно породить усилие — вы не получаете стимуляции извне.
Во время этой медитации вы не пытаетесь создать какой-либо образ, а просто сосредотачиваетесь на обычном ощущении своего тела, каким оно является именно сейчас: вы устанавливаете и удерживаете внимание на дыхании. когда вы делаете это, дыхание становится всё более и более тонким, и вы успокаиваетесь… я знаю врачей, которые назначали медитацию самадхи при повышенном артериальном давлении, потому что она успокаивает сердечный ритм.
Итак, это — практика умиротворения. Вы можете избирать различные объекты для сосредоточения, приучаясь удерживать внимание на объекте, пока не станете поглощены им, не станете едины с ним. Вы на самом деле ощущаете единство с объектом, избранным вами для сосредоточения; именно это мы называем поглощенностью.
Другая практика — это «випассана», или «медитация прозрения». Во время медитации прозрения вы открываете ум для всего. Вы не избираете какой-то особый объект для сосредоточения или поглощенности, а наблюдаете явления, чтобы понять их такими, каковы они на самом деле. И вот что мы можем увидеть, вот каковы они на самом деле — всё, познаваемое в чувственном опыте, непостоянно. Всё, что вы видите, слышите, обоняете, вкушаете, к чему прикасаетесь, все психические состояния — чувства, воспоминания, мысли, — все они являют собой изменчивые обусловленные явления ума, которые возникают и уходят. Практикуя випассану, мы подходим ко всем чувственным переживаниям, которые можем наблюдать, сидя здесь, с позиции этого характерного свойства непостоянства (или изменчивости).
Это не просто философский подход, не какая-то вера в особую буддийскую теорию: непостоянство познается интуитивно, когда мы открываем свой ум для того, чтобы смотреть и осознаем явления такими, какие они есть. Дело здесь не в том, чтобы анализировать вещи, априорно приняв, что они должны быть такими-то, а когда оказывается, что они не таковы, пытаясь сообразить, почему же они не таковы, какими, по нашему мнению, должны быть. Практикуя медитацию прозрения, мы не пытаемся анализировать себя, даже не пробуем что-то изменить в соответствии со своими желаниями. В этой практике мы просто терпеливо наблюдаем, как все, что возникает, исчезает — будь то в сфере психики или в физической сфере.
Таким образом, эта практика включает в себя как сами органы чувств, так и чувственные объекты, и сознание, возникающее при их соприкосновении. Существуют также умственные состояния приязни или неприязни к тому, что мы видим, слышим, вкушаем, обоняем, чувствуем, осязаем; наименования, которые мы даём этим явлениям; представления, слова и понятия, которые мы создаём вокруг чувственного переживания.
значительная часть нашей жизни основана на ложных априорных предпосылках, сделанных в силу непонимания и в силу того, что мы понастоящему не исследуем то, как что-либо существует на самом деле. Поэтому для того, кто не бодрствует и не пребывает в осознанности, жизнь имеет тенденцию к депрессии или путанице, особенно в тех случаях, когда случаются различные трагедии или разочарования. Тогда человека охватывают потрясения, потому что он не наблюдал вещи такими, какие они есть.
мы используем буддийский термин «Дхамма», или «Дхарма», что означает «так, как оно есть», «естественный закон». когда мы наблюдаем и «практикуем Дхамму», мы открываем ум явлениям таким, какие они есть. Таким образом, мы более не реагируем слепо на чувственные переживания, а понимаем их и, благодаря такому постижению, начинаем отпускать их. мы начинаем освобождаться от подвластности видимой стороне вещей: она не ослепляет нас, не вводит в заблуждение. Итак, пребывать в бодрствовании и осознанности — не значит стать такими-то; это означает быть такими-то. Итак, мы наблюдаем то, что присутствует именно сейчас, а не делаем нечто сейчас, чтобы достичь осознаности в будущем. Сидя здесь, мы наблюдаем свое тело, каково оно есть. оно целиком принадлежит природе, не так ли? человеческое тело — собственность земли, для поддержания своей деятельности оно нуждается в вещах, исходящих из земли. Вы не в состоянии жить за счёт одного лишь воздуха или пытаться ввозить пищу с марса или Венеры; вам нужно есть то, что живёт и растёт на этой земле. когда тело умирает, оно возвращается в землю, оно гниёт, разлагается и снова становится единым с землёй. оно следует законам природы, законам созидания и разрушения, рождения и последующей смерти. Всё, что было рождено, не остаётся постоянно в одном и томже состоянии, оно растет, стареет и затем умирает. Все вещи в природе, даже сама вселенная, живут краткими мгновениями рождения, существования и смерти, начала и конца. Всё, что мы воспринимаем, все, что можем постичь, — это изменение; все непостоянно. Поэтому ничто никогда не сможет дать вам постоянное удовлетворение.
Практикуя Дхамму, мы также наблюдаем неудовлетворительность чувственного опыта. Просто заметьте на примере вашей собственной жизни, что когда вы ожидаете получить удовлетворение от чувственных объектов или переживаний, вы обнаруживаете, что это удовлетворение было лишь временным: вы радуетесь, вы, возможно, на мгновенье становитесь счастливыми, — а затем всё меняется. Это происходит потому, что в чувственном сознании нет такой точки, которая обладала бы неким постоянным качеством или постоянной сущностью. Итак, чувственный опыт всегда изменчив; и вот, исходя из неведения и непонимания, мы ожидаем от него столь многого. мы склонны требовать, надеяться и создавать всевозможные вещи, — только для того, чтобы почувствовать себя ужасно разочарованными, отчаявшимися, печальными, испуганными. Сами эти ожидания и надежды приводят нас в отчаянье, ввергают в тоску, печаль и горе, создают сожаление, старость, болезни и смерть.
Вот так мы и исследуем чувственное сознание. ум способен мыслить в абстрактных категориях, способен создавать всевозможные идеи и образы, способен сделать вещи весьма утончёнными или очень грубыми. В нём налицо целый диапазон возможностей от самых утончённых состояний блаженства, счастья и экстаза до самых грубых и болезненных переживаний; от ада до рая, если выразиться более картинно! Но не существует ни постоянного ада, ни постоянного рая; фактически нет никакого постоянного состояния, которое было бы доступно восприятию или постижению. Практикуя медитацию, когда мы начинаем постигать ограничения, неудовлетворительность, изменчивую природу любого чувственного опыта, мы также начинаем понимать, что всё это — не «я», не «моё»; это «анатта», отсутствие сущности.
И вот, поняв это, мы начинаем освобождаться от отождествления с состояниями внешних чувств. однако это происходит не через отвращение к ним, а благодаря пониманию их такими, каковы они есть. Это — истина, которую нужно постичь, а не какое-то верование. «Анатта» — не какое-то буддийское верование, а подлинное постижение. Если вы в своей жизни не затратите хоть сколько-нибудь времени на попытки исследовать и понять этот вопрос, вы, по всей вероятности, проживёте целую жизнь, основываясь на априорной предпосылке, что ваше тело — это и есть вы сами. Даже несмотря на то, что вы, возможно, в какой-то момент подумаете: «о, это тело — не я!», прочтёте какое-нибудь вдохновенное стихотворение
или ознакомитесь с неким новым философским подходом, и решите, что мысль о том, что мы не являемся телом, идея неплохая, — в действительности вы этого не постигли. Даже несмотря на то, что некоторые люди, интеллектуалы и им подобные, скажут: «мы — не это тело; это тело — не «я», — говорить такие слова легко, а вот действительно знать это — нечто совсем иное. благодаря этой практике медитации, благодаря исследованию и пониманию того, каковы явления на самом деле, мы начинаем освобождаться от привязанности. когда мы более ничего не ожидаем или не требуем, тогда мы, конечно, не почувствуем отчаянья и печали, не почувствуем горя, если не получим того, чего хотим. Поэтому такова наша цель — это «Ниббана», или осуществление отсутствия цепляния за какие бы то ни было явления, имеющие начало и конец. когда мы освобождаемся от этой вероломной и привычной привязанности к тому, что рождается и умирает, мы начинаем приходить к постижению бессмертного.
жизнь некоторых людей протекает в простом реагировании на возникающие обстоятельства, потому что эти люди живут в обусловленности, подобно собакам Павлова. Если вы не пробудились к восприятию вещей такими, какие они есть, тогда вы отличаетесь от обусловленной глупой собаки только тем, что вы — обусловленное разумное существо. Вы можете смотреть свысока на собак Павлова, у которых при звуках звонка течёт слюна; но обратите внимание на то, что наши поступки сходны. А это потому, что в рамках чувственного опыта все обусловлено, ничто не является «личностью», «душой» или «собственной сущностью». Эти тела, чувства, воспоминания и мысли суть умственные восприятия, обусловленные болью, рождением в виде человеческого существа, рождением в той или иной семье, принадлежностью к тому или иному классу, к определенной расе и национальности. они зависят от того, мужское или женское у нас тело, от его привлекательности или непривлекательности и так далее. Все это — лишь обусловленные явления, которые не принадлежат нам; это не «я», не «мое»; эти условия подчинены законам природы, естественным законам. мы не можем сказать: «я не хочу, чтобы моё тело старело», — впрочем, сказать-то мы можем, но при всей нашей настойчивости тело все-таки дряхлеет. мы не можем рассчитывать на то, чтобы наше тело никогда не чувствовало боли, не подвергалось никаким заболеваниям и всегда сохраняло совершенные зрение и слух. Но мы надеемся на это, не правда ли? «я надеюсь, что всегда буду здоров, что никогда не стану инвалидом, сохраню навсегда хорошее зрение, никогда не ослепну; навсегда сохраню хороший слух, а потому никогда не стану одним из тех стариков, которым приходится орать в ухо; я никогда не впаду в старческий маразм и всегда буду контролировать себя, — до самой своей смерти в возрасте девяноста пяти лет, в полном сознании, весёлым, радостным, — и обязательно во сне, не чувствуя никакой боли».
Именно этого нам всем хотелось бы. Некоторые из нас могут продержаться долгое время и умереть идиллическим образом; но как бы то ни было, все мы можем внезапно завтра же ослепнуть. Это маловероятно, но это может случиться! однако бремя жизни значительно облегчится, когда мы поразмыслим над ограничениями нашей жизни. Тогда мы узнаем, чего мы можем достичь, чему можем от этой жизни научиться. Так много человеческих несчастий проистекает из того, что мы ожидаем от неё слишком многого и никогда не бываем способны получить всё то, на что надеялись.
Поэтому, практикуя медитацию интуитивного понимания того, как все обстоит на самом деле, мы видим, что красота, утонченность, удовольствие представляют собой непостоянные обусловленные явления — так же, как боль, несчастье, уродство. Если вы по-настоящему это понимаете, то вы способны наслаждаться всем тем, что с вами происходит, способны выдержать все. На самом деле значительная часть жизненного урока состоит в умении терпеть то, что мы не любим в себе и в окружающем нас мире, быть терпеливыми и добрыми и не устраивать сцен по поводу несовершенств чувственного опыта. мы можем приспособиться к изменяющимся характеристикам переживаемого нами цикла рождения и смерти и выдержать их, отпустив их и более не привязываясь к ним. когда мы освобождаемся от самоотождествления с этим циклом, мы получаем опыт переживания своей истинной природы — светлой, ясной, знающей; но это переживание более не будет чем-то личным; это — не «я», не «моё»; в нём нет никакого достижения, к нему нет никакой привязанности. мы можем привязываться только к тому, что не является нами самими!
учение будды — это всего лишь полезное средство, способ смотреть на чувственный опыт, помогающий нам понять его. Это не повеление, не религиозная догма, которую нам необходимо принять, в которую нужно верить. Это просто ориентир, указывающий на то, как оно есть. Поэтому мы пользуемся учением будды не для того, чтобы хвататься за него как за какую-то самоцель, а просто для того, чтобы напоминать самим себе о необходимости бодрствовать, трезвиться и осознавать тот факт, что всё возникающее проходит.
Это непрерывное, постоянное наблюдение и размышление о чувственном мире; оно необходимо потому, что чувственный мир обладает необычайно могущественным влиянием. живя в наших телах и нашем обществе, мы можем видеть, что давление на всех нас достигает фантастических размеров. Все движется так быстро — телевидение, современная техника, автомобили — всё стремится к тому, чтобы все быстрее двигаться. Все это весьма привлекательно, оно возбуждает нас, вы зывает интерес, притягивает наши чувства и направляет их вовне. когда поедете в лондон, просто обратите внимание на то, как всякая реклама притягивает ваше внимание к бутылкам виски и сигаретам! Ваше внимание притягивается к вещам, которые вы можете купить, и вновь и вновь возрождается в чувственном опыте. Это материалистическое общество стремится пробудить в вас жадность, так, чтобы вы продолжали тратить деньги и всё же никогда не были довольны тем, что имеете; всегда есть нечто лучшее, нечто более новое, нечто более привлекательное, чем то, что было самым привлекательным вчера… и это продолжается дальше и дальше, направляя вас вовне, к подобным чувственным объектам.
Но, войдя в алтарную комнату, мы оказываемся там не для того, чтобы глядеть друг на друга, не для того, чтобы чем-то увлечься или обращать внимание на какие-то предметы в комнате, а для того, чтобы воспользоваться ими для напоминания. Нам напоминают о том, чтобы мы или сосредоточили ум на каком-нибудь спокойном объекте, или раскрыли ум, чтобы исследовать и поразмыслить над тем, как оно есть на самом деле. Нам нужно пережить это — каждому для себя самого. Ничьё просветление не принесёт просветления никому из нас. Таким образом, мы направляемся внутрь: не искать во внешнем мире какую-то просветлённую личность, которая сделает просветленными и нас. мы даем вам возможность, так, чтобы те из вас, кого это интересует, могли сделать то, что требуется. здесь вы можете большую часть времени быть уверенными в том, что никто не вытащит ваш кошелек! В наши дни нельзя ни на что рассчитывать, но сидеть здесь все же менее рискованно, чем на площади Пикадилли; ибо
буддийские монастыри — это убежища, где возможно такое раскрытие ума. будучи человеческими существами, мы имеем такую возможность.
будучи людьми, мы обладаем умом, способным размышлять и наблюдать. Вы можете наблюдать, счастливы вы или несчастны, можете наблюдать гнев, ревность или смятение, — наблюдать их в своем уме. когда вы сидите и действительно чувствуете смятение и потрясение, в вас есть нечто, познающее эти состояния. Вы можете ненавидеть эти состояния и просто слепо на них реагировать; но если вы более терпеливы, вы можете убедиться в том, что это всего лишь временное изменчивое обусловленное состояние смятения, гнева или жадности. А вот животное не в состоянии сделать этого; когда оно испытывает гнев, оно целиком и полностью отождествлено с гневом, оно теряется в нём. Велите-ка рассерженному коту наблюдать свой гнев! мне никогда не удавалось добиться чего-то подобного от своей кошки, она не способна размышлять о жадности. А вот я могу; и я уверен, что и остальные из вас могут. я вижу перед собой вкусную пищу, и движение моего ума такое же, как и у нашей кошки Дорис. Но мы способы наблюдать животное влечение к вещам, которые хорошо пахнут и привлекательно выглядят.
Так мы и пользуемся мудростью, наблюдая этот импульс и понимая его. То, что наблюдает жадность — это не жадность; потому что жадность неспособна наблюдать себя, её может наблюдать то, что не является жадностью. То, что наблюдает, и есть то, что мы называем «буддой» или «мудростью будды» — это видение того, каким все является на самом деле.